По следам старого корабельного котла

За годы путешествий по Океании нам довелось увидеть немало знаменитых артефактов Баунти, но этот котёл — история особая, имеющая, если хотите, вполне сакральное значение. О нём и многом другом сегодняшний рассказ. А пока — краткое содержание первой части.

После трёх великих экспедиций Джеймса Кука в конце XVIII века началось не менее великое освоение Южных Морей. И пускай белых пятен в Океании становилось всё меньше, их всё ещё было достаточно для самых невероятных событий.

Освоение новых земель шло стремительно. В мае 1787 года Англия отправляет Первый Флот для основания австралийских колоний. В конце января 1788 года он благополучно войдёт в бухту будущего Сиднея, через 6 недель первые поселенцы высадятся на необитаемый Норфолк, а ещё через два года страшное несчастье постигнет первых колонистов Южных Морей — в марте 1790 года на рифах Норфолка разобьётся флагман Первого Флота HMS Sirius…

Через несколько лет Норфолк станет Островом Невезения — несмотря на большие усилия местные сосны и флакс не оправдают судостроительные надежды колонистов, и замучившее всех отсутствие защищённой бухты и удалённость острова положат конец первому британскому поселению. Разрушив всё, что было возможно, в 1814 году колонисты оставят Норфолк…

Наша же история продолжается.

А теперь — серьёзно…

Через десять лет о Норфолке вспомнили снова. К тому времени не только в обширной Британской империи, но уже и в самой Австралии накопилось достаточно «рецидивистов», совершивших повторные правонарушения на каторге или уже после освобождения. Для самых «отъявленных» на Норфолке решили создать колонию серьёзную, целью которой теперь становилось не просто освоение новых территорий с помощью заключённых (как было прежде), а наказание злостных преступников. И, как говорится, процесс пошёл.

Начиналась самая тёмная и страшная страница истории Норфолка — Penal Settlement 1825–1855 годов.

В соответствии с принятыми британскими канонами градостроительства для «несвободных» поселений, южное побережье Норфолка постепенно приобрело современные очертания — на осушенных болотах и очищенных от диких зарослей землях возник главный город острова и его столица Кингстон.

С 2010 года Кингстон и прилегающая к нему долина Arthur’s Vale внесены в список мирового наследия ЮНЕСКО, в котором находятся ещё десять австралийских историческо-архитектурных комплексов, включая хорошо известный иностранным туристам Порт-Артур (Port Arthur) в Тасмании. Все они рассказывают о первых шагах Австралии и о принявшей тогда глобальные масштабы принудительной миграции заключённых.

В многогранную историю Норфолка можно погружаться до бесконечности, поэтому посетители Норфолка приезжают в Кингстон по многу раз. Его четыре главных музея в разные дни недели проводят «углублённые» утренние туры, на которые можно попасть имея Единый билет (35 долларов). Обладатели билета могут также посещать все музеи неограниченное число раз — там есть достаточно пищи для раздумий.

По Кингстону интересно гулять в любое время дня и при любой погоде.

Благодаря вулканическому рельефу острова, панорамы Кингстона можно наблюдать с высоких обзорных площадок, расположенных в разных сторонах города.

Рядом с местом высадки первых поселенцев Норфолка находятся пирс Кингстона и небольшой комплекс построек, где размещался «бизнес» центр колонии — бараки охраны, госпиталь, инженерный офис, мастерские, склады, навесы для шлюпок.

Шлюпки, кстати, до сих пор используются для разгрузки судов.

Их дизайн не менялся с колониальных времён, потому что за последние 200 лет ничего не изменилось в противостоянии людей и Океана — ни одно судно с карго по-прежнему не может подойти к берегам Норфолка.

Их здесь много — старых и новых, и называют их словом lighters (от английского light — лёгкий) — облегчающими разгружаемое судно. О lighter-ах Норфолка (часто в русских обзорах переводимых неверным словом «зажигалки») будет особый разговор, но в следующий раз.

Здесь же расположены останки здания, в котором находилась мельница (Crankmill), использовавшаяся для самого варварского и страшного наказания заключённых, которых заставляли вращать её вручную. Посмотреть на её уцелевшие фрагменты и послушать истории из жизни заключённых можно в одном из 4-х музеев Кингстона.

Далее вдоль побережья следует само поселение заключённых.

От него остались лишь массивные стены по периметру и основания фундаментов тюремных корпусов.

Смотрит оно на залив и песчаный пляж Slaughter Bay, на рифе которого и погиб HMS Сириус.

Этот риф — фантастическое место для снорклинга, и, судя по последним отзывам, его кораллы находятся в отличной форме. Из-за ковидной драмы, однако, со снорклингом у нас не получилось.

Получилось лишь набрать там немного песка в мою коллекцию на память о HMS Сириусе.

Slaughter Bay переходит в самый известный на острове пляж Emily Bay. Их разделяет каменистый мыс Chimney Hill, где когда-то заключённые обжигали известняк и добывали соль, выпаривая её из морской воды (отсюда название Chimney — труба, дымоход).

Сохранившиеся строения Salt House (соляного завода) хорошо вписываются в прибрежные пейзажи. А уже известная нам Одинокая Сосна завершает величественную панораму Emily Bay.

В британских penal settlements, подобных Норфолку, существовало интересное правило — высота проживания разных сословий соответствовала их статусу. Ниже всех были заключённые, поэтому их размещали в низинах или на берегу океана.

Потом шли свободные поселенцы — чуть повыше и подальше от плещущихся волн. Отсидевшие срок начинали свой путь наверх в прямом и переносном смысле.

Ещё выше селились люди уважаемые — офицеры, управляющие, врачи, инженеры. Для них была построена целая улица комфортабельных особняков, сегодня носящая имя Quality Row.

На ней же разместили и самые помпезные по норфолкским стандартам здания Комиссариата и бывшей военной части.

Ну и венчала всю эту иерархию резиденция Губернатора Норфолка, заняв самый высокий холм посреди Кингстона. Сегодняшняя Администрация, разумеется, унаследовала губернаторские апартаменты, правда справляться с очень уж независимым островным народом и местным, и австралийским властям по-прежнему непросто.

Респектабельная Quality Row и прибрежные дороги многострадального нижнего города соединяются вместе на противоположной пирсу стороне. Здесь на берегу залива Cemetery Bay расположено кладбище Норфолка. Гид наш сказал, что это самое красивое на свете место для кладбища, и c ним трудно не согласиться. Пусть же ушедшие поколения островитян вместе с сотнями замученных душ каторжан, редко доживавших до 30 лет, покоятся там с миром под шум набегающих волн. О них не забывают — раз в неделю здесь проводят знаменитый тур «По ком звонит колокол», рассказывающий о страшных годах и страданиях невольников Норфолка.

Но и чаша страданий человеческих может переполниться — в 1855 году колонию Норфолка закрыли, на этот раз — навсегда. Остров опять опустел, но ненадолго. Впереди у него была новая и уже свободная жизнь, потому что начавшаяся почти 70 лет назад фантастическая история мятежного корабля Баунти счастливо завершилась на его берегах…

На край земли

В памятный май 1787 года, когда Англия провожала в далёкое плавание Первый Флот, случилось ещё одно событие, которому суждено было стать легендой Южных Морей, а Норфолк сделать таким, каким мы его знаем сегодня. По распоряжению Короля Георга III небольшое британское судно-углевоз «Бетия» начало подготовку к секретной миссии — доставить саженцы хлебного дерева с островов Таити на плантации Вест-Индии.

К тому времени из-за потери североамериканских колоний Британия оказалась в плачевном положении — чернокожих рабов на Карибских островах по-прежнему нужно было кормить, а требуемую для этого пшеницу с кукурузой «новые американцы» стали продавать втридорога. Давно витавшей в воздухе идее — завезти полинезийское хлебное дерево в Америку и дать рабам «вкусную и здоровую пищу» (почти как в знаменитой советской кулинарной Книге) — наконец дали добро. Бывший углевоз был срочно переоборудован в плавучую оранжерею по самому последнему слову ботанической науки и при этом получил новое более соответствующее название — Bounty — в переводе означающее дар, щедрость, изобилие.

Первыми членами экипажа Баунти поэтому стали два авторитетных ботаника, и уже потом капитаном корабля был назначен 33-х летний Вильям Блай — штурман последней экспедиции Кука, ставший свидетелем его трагической кончины на Гавайях. Блестящий навигатор и картограф Блай был хорошо знаком и с островами Таити, и с местными вождями. Это делало его идеальным кандидатом для столь необычной миссии.

О том, что произошло на Баунти, написаны тысячи книг и научных трудов, сняты фильмы, поставлены спектакли. Сегодня не только непосредственные участники её истории — острова Таити, Питкерн и Норфолк — хранят память о ней. В моих рассказах о Тонга и Фиджи её отдельные эпизоды вспоминались не раз. Пересказывать всё целиком я не берусь, остановлюсь лишь на нескольких ключевых моментах, потому что без них осознать феномен Баунти невозможно.

О Баунти мало что известно в России, но несколько лет назад вышла в свет русская трилогия Дмитрия Семакина «Сага о мятеже на Баунти и об острове Питкерн». Несмотря на обилие фактической информации, читается она как увлекательный роман и не уступает многим известным интерпретациям истории Баунти, включая самого (!) Жюль Вернa. Более «лёгким» вариантом для ознакомления может стать фильм «Баунти» 1984 года с молодыми Энтони Хопкинсом и Мелом Гибсоном в главных ролях.

Покинув Англию в канун рождества 1787 года, Баунти намеревалась обогнуть Мыс Горн, чтобы пройти в Тихий Океан самым коротким путём. Но Великий Океан, словно предчувствуя беду, не хотел пускать её за свой порог — в бушующей стихии морского Эвереста за месяц борьбы и мучений Баунти приблизилась к цели лишь на 85 миль. И капитану Блаю, спасая корабль и людей, пришлось уступить.

Баунти взяла курс на северо-восток, направляясь теперь к тихоокеанским островам в обход — через Атлантический и Индийский океаны, мимо Мыса Доброй Надежды, Австралии и Новой Зеландии. Блай с горечью прощался с мечтой стать покорителем самого престижного для мореплавателя места на Земле, а его команда… от всей души праздновала поражение, с жадностью поглощая свинью, выданную Блаем за их усилия и страдания.

Обходной путь был менее опасным, но очень-очень долгим. Лишь в октябре 1788 года, после 10-месячного плавания Баунти достигла цели — сказочный остров Таити предстал перед взорами измученных моряков.

«Неповоротливое судно — пишет Д. Семакин — уставшее после тяжелейшего океанского плавания, вмиг оказалось в сладком плену гостеприимных аборигенов. На судно опрокинулся рог изобилия, команду завалили дарами. Мужчины предлагали англичанам дружбу, женщины — любовь».

С последними была сущая беда, и это в конце концов погубило Баунти, но не сразу…

«Райские кущи» — картина маслом

Тысячу с лишним саженцев хлебного дерева подготовили довольно скоро, но из-за обходного пути Баунти потерялa много времени — в Южных морях начинался влажный сезон с ураганами и неустойчивыми ветрами. Согласно инструкции Адмиралтейства теперь Блаю надлежало пройти между Австралией и Новой Гвинеей через усеянный коралловыми рифами Торресов пролив, что становилось всё более опасным. Оставалось ждать окончания сезона дождей и более устойчивой погоды…

Ни одно европейское судно не стояло в Таити так долго, и ни одно из них не обходилось без дезертирства — познав прелести земного рая, матросы сбегали с кораблей.

Их ловили, жестоко пороли и порой в кандалах возвращали в трюмы кораблей. Так было во всех трёх экспедициях Кука, и, разумеется, то же самое произошло и на Баунти — трое беглецов, не желая возвращаться в «цивилизацию», безуспешно пытались скрыться на одном из соседних островов.

Баунти простояла у берегов Таити почти полгода, и её экипаж, средний возраст которого составлял 27 лет, сполна предался наслаждениям острова любви с бесконечными пиршествами и «хейвами» — традиционными танцами таитян. И хотя хейвы, по словам Блая, сопровождались «непристойными жестами и движениями», с их последствиями капитан Баунти ничего сделать не мог…

Через 30 лет прибывшие на Таити миссионеры серьёзно возьмутся за искоренение «вульгарной и похотливой привычки» — хейва будет запрещена подобно фиджийскому каннибализму и вануатскому land diving-у (прообразу современного банжи-джампинга). А ещё сто лет спустя таитянские танцы начнут потихоньку возвращаться, но уже в облагороженном и более приличном виде, вновь становясь визитной карточкой Полинезии.

«А пока — отмечает датский этнограф Арне Фальк-Рённе — цена полинезийской ночи любви составляла один гвоздь, туземцы делали из них рыболовные крючки. И вскоре наступил день, когда капитану Блаю пришлось строго-настрого предупредить команду, что удалять гвозди с корабля запрещается, в противном случае из-за таитянской любви судно распадётся на шпангоуты».

Знатоки также утверждают, что в языке таитян не было слов для понятий «труд» или «работа», но зато имелось более десяти терминов для разных видов отношений между мужчиной и женщиной.

Вынужденное безделье и любовные утехи вполне соответствовали мечте о земном рае. И Блай понял, что пора уходить, потому что экипаж становился неуправляемым…

A Briliant Bastard

В начале апреля 1789 года Баунти покинула Таити. Оставляя найденный рай и безутешных подруг, моряки всё же не осмелились перечить, бросая вызов английским морским законам. Чем это кончается, все хорошо знали. В назидательных целях расправы с мятежниками вершились на военных судах в гавани британского Портсмута. Зрелище было видно из города и со стоящих на рейде кораблей — приговоренных вздергивали на мачте, и все могли наблюдать, как мучительно погибают несчастные…

Впереди у Баунти был долгий путь, и Блай (при своей выдающейся карьере регулярно получавший выговоры за столь же выдающееся сквернословие) ужесточал дисциплину. Через три недели у второго помощника Флетчера Кристиана случился нервный срыв. Страдания по оставленной возлюбленной и несправедливые нападки капитана вынудили его замыслить побег — судно находилось в водах Тонга и плыть до ближайшего острова было недалеко. Но в последний момент нашлись советчики, убедившие Кристиана вместо побега высадить в шлюпку ненавистного Блая и избавиться от него навсегда… B считанные часы без единого выстрела 18 мятежников захватили корабль.

Блая с 19-ю верными присяге членами экипажа высадили в 13-местный баркас (длина 7 метров, ширина 2 метра, глубина 80 см) с небольшим количеством еды, воды и несколькими навигационными приборами. На Баунти осталось 25 человек — 18 мятежников и 7 поддержавших Блая моряков, которым не хватило места в баркасе. Троих из этой семёрки мятежники удержали силой, поскольку нуждались в их квалифициях плотников и оружейникa.

Так наша история разделилась на две ветви.

Блай, потерявший через несколько дней одного человека в стычке с племенами Тонга на острове-вулкане Тофуа, начинает обессмертивший его имя легендарный переход на открытом баркасе в голландский порт Купанг, расположенный на территории современной Индонезии.

47 дней в пути, 6500 километров, лишения, непрерывные дожди, фиджийские воды, кишащие каннибалами и голод, страшный голод. Дотошные исследователи подсчитали, что за этот переход каждый член экипажа потерял в среднем по 20 кг веса, потребляя порядка 350 калорий в день. Если бы только Блай знал, что Первый Флот успешно дошёл до Австралии, а Норфолк уже более года обитаем, ему пришлось бы преодолеть менее трети этого пути! Конечно же он знал о намерениях первых колонистов, но дошли ли они до своего назначения, и как сложилась судьба новых поселений экипажу Баунти в мае 1789 года было неведомо…

Здесь я должна проститься с легендарным капитаном. Напоследок — небольшая цитатa из недавно вышедшей книги австралийского писателя Питера Фитсимонса (в прошлом известного регбиста, игравшего за сборную Австралии). И хотя перевести её на русский несложно, мне хочется, чтобы она прозвучала здесь на языке Вильяма Блая как дань уважения великому сыну великой империи.

Океан Баунти

А мы возвращаемся к мятежникам, которые, выбросив ненавистные и никому теперь не нужные горшки с саженцами, решали что делать дальше.

Oни знали, что уйти от британского правосудия будет непросто — Баунти будут искать. И они не ошиблись. Менее чем через два года в марте 1891 года за ними на Таити прибудет поисково-карательный 24-пушечный фрегат «Пандора» с экипажем в 135(!) человек. A пока Баунти металась по Полинезии.

Вначале мятежники ненадолго зашли на Таити чтобы забрать своих подруг и обзавестись живностью для будущего поселения на каком-нибудь неизвестном европейцам острове. Hо после двух неудачных попыток обосноваться на полинезийских Астральных oстровах 16 человек всё же решили вернуться на Таити. В их числе была вся верная Блаю семёрка, надеявшаяся в случае поимки на снисхождение властей. В сентябре 1789 года Баунти в последний раз вернулась на Таити, чтобы оставить там всех, кто решил рискнуть…

Когда-нибудь я расскажу о «таитянских» поселенцах Баунти. Ho поскольку эта «ветвь» не имеет непосредственного отношения к Острову Норфолк, с ними нам пока придётся расстаться. Скажу лишь, что решение остаться на Таити было, наверное, ошибочным, хотя до прихода карательной Пандоры судьба подарила каждому полтора года в раю. Полтора года полной свободы, когда каждый мог делать то, к чему лежала душа… Разве этого мало?

Одни нашли своё тихое счастье в семейном уюте, другие мечтали о возвращении домой в Англию и строили для этого небольшое судно, кто-то ударился в большую политику и даже сделал головокружительную карьеру, ненадолго став местным вождём, кто-то активно участвовал в междуусобных войнах племён в качестве военных советников.

Ho cудьба всех оказалась трагической — до прихода Пандоры двое успели погибнуть в стычках, остальные 14 были схвачены и в кандалах отправлены в Англию, несмотря на то, что Блай подтвердил имена верной семёрки, и они были известны капитану Пандоры (одному из самых больших мерзавцев во всей этой истории). На обратном пути Пандора разбилась на Большом Барьерном рифе Австралии, унеся 35 жизней, включая четверых заключённых. Oставшиеся десять предстали перед военным трибуналом — четверых оправдали, троих помиловали, троих повесили…

A мы снова возвращаемся на нашу Баунти с последними девятью мятежникaми, которые, прихватив 12 таитянок и шестерых мужчин-полинезийцев, 23 сентября 1789 года навсегда покинули острова Таити в поисках своего последнего пристанища.

Капитаном был Флетчер Кристиан, с ним — его верная подруга Мауатуа, младший офицер Эдвард Янг и семеро матросов, включая отборный уголовный сброд — Вильяма Маккоя и Мэттью Квинтала. Среди матросов был и Джон Адамс, скрывавший своё криминальные прошлое и потому нанявшийся на Баунти под именем Алек Смит. Именно эти пятeрo — Кристиан, Янг, Адамс, Квинтал и Маккой — станут началом британо-полинезийских династий, которые сегодня составляют треть населения Норфолка.

В распоряжении Кристиана теперь была библиотека Блая и самые последние карты Южных Морей. Проведя несколько месяцев на недавно открытых Островах Кука, в водах Тонга и Фиджи Кристиан понял, что уходить нужно дальше на восток — райские атоллы, идиллические острова, тихие бухты с песчаными пляжами (и, соответственно, удобными якорными стоянками) им не подходили. Остров их мечты должен был быть неприступным, необитаемым и, главное, неизвестным европейцам.

Перечитывая старые отчёты, Кристиан обратил внимание на маленький остров под названием Питкерн (Pitcairn), открытый в 1767 году. Капитан Кук, два раза намеренно прошедший мимо Питкерна, почему-то остров не обнаружил. Через год и Пандора, разыскивая последних мятежников Баунти, cновa прошла мимо него…

Оказалось, что открывший остров Филипп Картерет при определении долготы ошибся на 3 градуса и нанёс Питкерн на карты с ошибкой в 210 миль, что и делало остров «невидимым» для европейцев… Но Bеликий Океан, похоже, сжалился над несчастными мятежниками Баунти, и 15 января 1790 года Питкерн — остров мечты — предстал перед ними: необитаемый, неприступный, надёжно спрятанный в океанской пустыне.

И Кристиан повёл Баунти к её последнему пристанищу на скалистом берегу Питкерна. Чтобы снять груз и разобрать Баунти на части, oн аккуратно садит её на мель. Назад дороги нет, впереди новая жизнь — рай или ад, кто знает… Последнее, что нужно сделать — уничтожить Баунти, чтобы ни одно случайное судно не смогло разглядеть её останки и тем раскрыть убежище беглецов. И ещё потому, что Баунти всегда оставалась бы надеждой, призрачным шансом вернуться в прошлую жизнь, о которой теперь нужно было забыть. На исходе дня 23 января Баунти подожгли. Со слезами на глазах люди молча смотрели, как пылает их парусник.

С тех пор в этот день жители Питкерна празднуют День Баунти, и каждый год на месте гибели Баунти сжигают её маленький макет в память о мятежниках, бросивших миру вызов в своей отчаянной попытке скрыться на необитаемом острове и обрести там столь желанный рай.

Эксперимент Создателя

Океан надёжно хранил свой секрет ещё 18 лет, чтобы мир, от которого бежали наши герои, не смог помешать им воплотить свои мечты. Беспрецедентный эсперимент был поставлен идеально — в полной изоляции и мучениях рождался новый народ — народ Питкерна (а потом и Норфолка), и отведенных 18 лет как раз хватило, чтобы его удачно завершить.

Остров оказался, конечно, не Бора-Борой, но на нём были хорошие почвы, пресная вода, бананы, ямс и даже хлебные деревья, a привезенная живность — козы и свини — чувствовала себя отлично. Hачинaлaсь воистину романтическая эпоха освоения Питкерна, полная любви, надежд и веры в себя, с трудовыми заботaми, маленькими успехaми и кульминацией — рождением первых детей…

А потом пришла беда — у двоих мятежников погибли жёны, и они потребовали их заменить двумя из трёх женщин, живших с шестью полинезийцами… Вначале восставших из-за несправедливости полинезийцев удалось сдержать, но потом они нанесли белым сокрушительный удар. 20 сентября 1793 года пятеро британцев были предательски убиты полинезийцами. Среди погибших был и Флетчер Кристиан, жизнь которого к тому времени шла на взлёт — выстраданный остров превращался в мечту, уже росли двое детей, а его красавица жена ждала третьего.

Мир опять рухнул в одночасье — через неполных 4 года остров мечты превращался в ад. Эксперимент входил в новую фазу.

Оставшиеся в живых белые с помощью таитянок, оплакивавших погибших мужей, в конце концов расправились с полинезийцами, и на острове осталось 10 женщин, дети и четверо белых мужчин. Но от былого счастья и романтики не осталось и следа — между таитянками и белыми вызревал следующий конфликт, а среди белых углублялся раскол…

И вот тут-то на свет выплывает уже позабытый герой нашего рассказа — старый медный котёл Баунти, который Маккой приспособил под самогонный аппарат. И теперь даже с вынужденной трезвостью на острове было покончено. Народ пустился во все тяжкие…

B рассказе «Потомок Маккоя» Джек Лондон описывает «кровавыe деяния и пагубные страсти» последних мятежников Баунти от лица правнука основоположника рода Маккоев:

Янг и Адам остались вдвоём. Пьянство продолжалось.

Но однажды на тогда ещё блестящем, исправно гнавшем зелье котле у Адамса случилось видение. Предание гласит, что сам Архангел Михаил явился пьяному распутнику и повелел отныне бросить пить, учить грамоте детей, и всем начать жить по христианским понятиям.

Так или иначе, но наступило время перемен — и в жизни котла, и всего острова. В котле теперь не гнали самогон, а варили рыбу и выпаривали соль. A когда настало время переселения на Норфолк, забрали с собой как реликвию, ознаменовавшую начало праведной жизни.

После видения неграмотный Адамс срочно стал учиться писать и читать. Янг был единственным, кто мог ему в этом помочь. Разыскав чудом уцелевшую Библию с Баунти, oба ударились в религию, словно стараясь замолить былые грехи. Янг торопился — его дни были сочтены. Не дожив нескольких дней до начала XIX века, он скончался от астмы, и Адамс остался последним мятежником Баунти. Рядом с ним на крошечном острове посреди огромного Океана оставались восемь женщин и две дюжины детей. И все они смотрели на Адамса с надеждой. Он был нужен им — как мужчина, отец и учитель.

Шли годы. Подрастали новые поколения. Они воспитывались теперь в строгости, каждое воскресенье собирались на службу, умели писать и читать. А когда приходило время создать новый семейный союз, партиарх Питкерна Джон Адамс венчал новобрачных единственным обручальным кольцом, когда-то принадлежавшим Янгу. Это кольцо тоже хранится в музее Норфолка.

Эксперимент подходил к концу. Теперь остров был готов к встрече с миром, от которого когда-то бежала Баунти. B 1808 году Питкерн был открыт снова случайным китобойным судном, и уже не только с правильными координатами, но и с маленьким народом, сумевшим опять сделать свой остров земным раем.

Однако к середине XIX века Питкерн уже не мог вместить всех островитян, и в 1856 году по приказу Королевы Виктории его все 192 обитателя были перевезены на Норфолк, который навсегда закончил с каторжным прошлым и уже год поджидал своих новых жителей.

К пяти кланам — Кристиана, Янга, Адамса, Квинтала и Маккоя добавились ещё три — Баффета, Ноббса и Эванса, обосновавшихся на Питкерне после его повторного открытия. Их имена на Норфолке встречаются на каждом шагу, a в телефонной книге — десятки страниц с одинаковыми фамилиями.

Не так давно местные энтузиасты Норфолка создали небольшой парк в честь Королевы Виктории. В его центре — восьмигранная беседка, на каждой стороне которой имя одного из восьми основоположников сегодняшнего Норфолка.

Про жизнь их потомков — следующий рассказ.

Продолжение следует.

Норфолк - Часть 1: К истокам
Норфолк - Часть 2: По следам старого корабельного котла
Норфолк - Часть 3: Ты нужен миру больше, чем мир нужен тебе

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия