Сахалин. Холмск-Маока: вид на город широко раскрытым японским глазом

По дороге на Холмск, обозначаемой на картах, как дорога «Р-495», можно любоваться ландшафтами Сусунайской низменности открывающимися слева и более живописной долиной реки Лютога, которая по трассе тянется на более чем 30 км. После поселка Пятиречье (у японцев Осака), почти на 20 километров, трасса идет по долине реки Фрикена (был такой Фон Фрикен, инспектор с/х в Корсаковской тюрьме), выходит на серпантин перевала и круто спускается в городскую черту Холмска. Сами ландшафты, особенно осенью и есть главная достопримечательность этой дороги. Заслуживает внимание деревянная церковь в Троицком, памятник погибшим корейцам деревни Мидзухо у Пожарского, перевал, как место ожесточенных боев в августе 1945 года, с монументом советскому десанту и смотровой площадкой, вот собственно и все по дороге. Иногда, дополнительно можно заехать в поселок Чапланово и спуститься к Лютоге, где можно посмотреть один из мостов железной дороги Хошинсэн перекинутый через реку с живописной излучиной. Это место интересно инженерным решением защиты берега. О Хошинсэне, как и о японских железных дорогах на Карафуто будет отдельный пост и не один. Они того стоят, а о долине реки Лютоги осенью, так же как и о перевале, можно посмотреть материал «Зачарованные дюны мыса Слепиковского» — https://www.tourister.ru/responses/id_17558

В Троицком красивая, большая деревянная церковь в эклектичном стиле.

Наоки и его коллеге Цуёши, церковь очень понравилась, а церковному коту, появившемуся как из воздуха, очень понравился Наоки. Только вот Наоки видимо привыкший к книгам, чистке майорской звезды на погоне по вечерам, никак не мог понять, что нужно делать, когда к тебе подошло такое существо — доброе и ласковое. А может это все японцы такие, привыкшие к мысли, что самое нежное, это покемон? Кот по-хозяйски проводил нас до машины и так же быстро исчез, как и появился.

Когда 27 км трассы было позади и подъехали к повороту на город Аниву, мы с водителем Володей, решили заехать и показать японцам еще один сахалинский город. Наоки в Аниве до этого не был, а Цуёши вообще нигде не был. От поворота на Аниву до самой Анивы 10 км, если возвращаться на Холмскую трассу, другой дорогой, по правому берегу Лютоги, то еще 10. Таким образом, крюк в 20 километров.

Анива, городок маленький и неприметный, население 9,5 тыс. чел., не имеет даже местных достопримечательностей, по крайней мере, так считает большая часть сахалинцев. Японцы считают по-другому. Например, Цуёши в Аниве первый раз в своей жизни увидел памятник Ленину, и это было в этот день знаковым событием в его жизни. Памятник стоит на улице Калинина, спиной к дому детского творчества, лицом к администрации.

Сам же город начинался как айнское стойбище, рядом с которым в 1884 году возникла русская деревня Лютога. В 1926 году, в период губернаторства Карафуто деревня Рудака получила статус города, а в 1928 к нему подвели железнодорожную ветку от Симба (сейчас Дачное) и пустили поезд. Кстати это один из немногих на острове периферийных городков, где наблюдалась только положительная динамика численности населения. Получив общее впечатление о городе, двинулись дальше, через мост на Лютоге, по ее правому берегу. На подходящих к дороге сопках вывалы и буреломы от прошлогодних ветровалов, леса повалено много. Деревья очерчивают сопки геометрическим узором коричневого цвета — необычно и красиво.

Следующая остановка, за поселком Пожарское, через речку Акуловка. Акул здесь нет, а в месте впадения в Лютогу, красивый водопад (зимой замерзает). На другом берегу реки на речной террасе, находится памятник 27 корейцам, погибших от рук воинственно настроенных японцев в 1945 году. Я его про себя, в память о молодых годах в Свердловске, называю «26+1 Бакинских комиссаров». Зимой, подходов к памятнику нет, лежит нетронутая снежная целина, по которой пришлось добираться по колено в снегу. Мне на правах проводника пришлось торить дорогу, а японцы уже шли, пытаясь вписаться в мой размер шага. По всему было видно, что за этот инцидент с корейцами им стыдно и неудобно — вот она национальная, коллективная совесть.

Как объяснил Наоки, в августе 1945 года, когда советские войска десантировались в Маока, Торо и Эстуору, началась паника, японское население побежало в леса в поисках спасения. Страх за свою жизнь породил уродливые формы, японцам казалось, что по приходу советских солдат, начнутся расстрелы наиболее милитаристски настроенных японцев. А помогать им в этом будут корейцы, которых японцы завозили в качестве дешевой рабочей силы на тяжелые работы. Вывод: нет корейцев — нет проблем. Нажравшись спирта, разбавленным с сакэ, достали старые самурайские мечи, кухонные ножи и пошли искать корейцев. Кто попался под руку, а попались те, кто плохо бегал — женщины, дети, старики, тех в расход и пустили. Трупы закопали в разных местах вокруг деревни Мидзухо (так называлось Пожарское, до 1947 года) да вроде бы и успокоились. Уже в 1946 году, в феврале, это дело раскрутило местное НКВД. Виновных поймали, провели расследование и справедливость восторжествовала — семерых причастных к делу расстреляли во Владивостоке, тех на ком конкретно крови корейской не было (их было 11), а было присутствие, отправили в лагеря на 10 лет. В Японию после лагерей вернулось только пятеро… Зачинщик, Морисита Ясуо избежал «судного дня». Когда пришли советские солдаты, он натянул свой старый «дембельский китель», одел фуражку с красной звездой, взял саблю и пошел выполнять последний долг перед Императором. Но пустить под откос эшелон с советскими бойцами на перегоне около станции Футамато, ему не удалось. С паровоза, его заметили раньше, он пытался что-то сделать с рельсами на повороте. Срезанный пулеметной очередью покатился он с обрыва в мутные воды Рудака-гавы, а состав, грохоча пролетел мимо на Тойохара. Такая вот история…

Очень грустно было глядеть на черный похоронный камень посреди нетронутого белого снега, особенно, если подумать о том, что под ним в глубине мерзлой земли лежат холодные останки безвинно погибших людей умерших далеко от своей Родины. Справедливости ради нужно отметить, что мои японские друзья выглядели намного грустнее, чем начальник контрразведки Северной Кореи, которого, я как-то сопровождал на это место.

На Холмский перевал (Кумозаса-тоге), где в течение трех суток шли ожесточенные бои мы пробраться не смогли — все было завалено снегом по пояс. Поэтому проехали в Холмск, сделав небольшую остановку на серпантине.

Русский военный пост Маука появился в этом месте в мае 1870 года (так и тянет написать: «…открытие поста было приурочено ко дню рождения В. И. Ленина»). Поручик Фирсов и десять солдатиков высаженные с корабля на берег возвели несколько домов и чтобы не умереть от голодной смерти, занялись охотой и рыбалкой. Эдакая вот игра «Остаться в живых, по-сахалински», версии 1870 года. Караульная служба ограничивалась охраной военного огорода, от айну и японцев. Здесь росла картошка, репа, капуста и другие овощи. До 1905 года Маука являлась крупным интернациональным поселением, здесь жили айну, японцы, русские, корейцы, китайцы, всего около тысячи человек. Жил даже один шотландец -известный на Дальнем Востоке России предприниматель по фамилии Демби имевший российское гражданство, компаньон известного владивостокского купца Семёнова.

О нем стоит рассказать подробнее. Демби можно считать одним из людей длинного списка, который заканчивается в настоящее время Депардье и Стивеном Сигалом. На его примере можно увидеть все риски которые подстерегают иностранцев желающих связать свою судьбу с непредсказуемой Россией. Демби размахнулся в Мауке широко, под его руководством местный интернационал занимался добычей морской капусты и промыслом рыбы. Продукция «Семенов и К°», пользовалась бешеным спросом и ценилась на рынке, в 1896 году на Всероссийской рыбопромышленной выставке в Нижнем Новгороде продукция получила золотую медаль. В общем, все было хорошо, до 1905 года. Затем Южный Сахалин стал японским и Демби потерял промыслы, вместе с предприятиями в Порт-Артуре и Дальнем. Поменяв дислокацию на Камчатку, сыновья Демби (отец почил в 1916 году) принялись за дело, как всегда с размахом и обстоятельно. Да так, что на 15 лет весь мир питался только их красной икрой. Затем случилась революция, на Камчатку пришли большевики и Демби опять все потеряли. Единственное, что удалось продать незадолго до прихода людей в кожанках, так это консервный завод. Его впарили компании «Мицубиси». Через пару недель пришли люди в галифе с маузерами и заявили японцам из «Мицубиси», что завод национализирован. К 1939 году семья Демби перебралась в Шанхай, потому, как англоговорящим в Японии стало неспокойно и начала там возрождать торговлю, которой, как всегда помешали японцы, оккупировавшие на этот раз Шанхай. После освобождения Китая советской армией легче не стало, в 1948 году коммунисты выгнали семью из Китая, и сын Демби уехал в Гонконг, затем в Тайвань и опять в Японию, где в 1953 году и умер, за неделю до этого получив всё-таки гражданство Великобритании.

Ну, а Маука, бывшая вотчина семьи Демби на Сахалине, в это время интенсивно развивалась. За 40 лет город сменил имя на Маока, вырос и стал одним из промышленно развитых центров Карафуто. Основных факторов развития было три: порт, железная дорога Хошинсен связавшая с Тойохара и целлюлозный завод. Вокруг этого все и крутилось: добыча и переработка рыбы и морепродуктов, каменного угля, лесоразработки, транспорт, сельское хозяйство, целлюлозно-бумажная промышленность — все это вывело Маока на совершенно другой уровень развития. От былого величия Карафуто в Холмске осталось немного — развалины ЦБЗ, пара школьных павильонов, остатки самого первого синтоистского храма на Сахалине — Маока дзиндзя и порт, через который в начале века на остров потянулись переселенцы с Хоккайдо, а в середине этого века репатрианты, уезжающие назад в Японию.

Сам город, с его планировкой и энергетикой, без руин периода Карафуто и СССР смотрится хило. Стены домов, под воздействием морского воздуха и ветров ветшают и разрушаются, если представить, что жилой фонд Холмска служит декорациями к японским объектам, на душе становится легче. Холмск лучше смотреть по уровням, что мы и сделали. Для этого, перед железнодорожном переездом нужно повернуть налево и подняться по улицам Адмирала Макарова и далее по Первомайской на самый верх. По пути можно пару раз остановиться на пустырях, откуда открываются панорамы на город. Ни с одной из таких площадок город полностью не увидеть. Почти весь он видится только с сопки, где находится телевышка, но подъем туда проблематичен. Так как в нашей программе одним из пунктов стоял транзитный пункт репатриантов, мы остановились на перекрестке Макарова и Капитанской и начали поиски.

Мы нашли с Наоки место, где находился транзитный пункт № 379, откуда японцев грузили на пароходы и отправляли на малую родину. Сейчас это территория средней школы № 8, по улице адмирала Макарова,7. Насмешка судьбы. Я так и представляю, как над фильтрационном лагерем зависла энергетическая субстанция Семена Осиповича Макарова. Как вы, наверное, знаете, он подорвался на японской мине и ушел на дно с крейсером «Петропавловск» в Порт-Артуре. Из воды выловили только его пальто. Вот висит его субстанция над улицей имени его, а там внизу в темноте, на чемоданах японцы тихо переговариваются. И не исключено, что кто-то родственник того, кто эту мину изготовил, рожкИ к ней прикручивал, закусив язык и получая удовольствия от этой работы.

Ну да ладно… Наоки долго ходил по стадиону, что рядом со школой, погружался, видимо в ландшафт, что-то представлял себе по-японски. Я его фотографировал на фоне школы и думал, а о чем они сейчас размышляют? Может это просто для них место историческое, или это на уровне эмоций, а на лице ничего не отражается…

Спросить то неудобно, не будешь же говорить: «Ну что друг Наоки, каково тебе сейчас на месте, где окончательно разбились судьбы почти полумиллиона японцев?». Или: «Наоки, а знаешь, как развели в порту японца, который стоял на пирсе? Стоял себе пожилой японец на пирсе, смотрел на наползающий с моря туман и думал о поэзии. Из тумана тихо выплыл катер с нашими десантниками. Японцу бросили швартов, он его молча и закрепил, продолжая о поэзии думать, а из катера то, как полезли…ну, а японцу, дали по голове прикладом, чтобы в следующий раз, если очухается, бдительность не терял. Потом пошла в ход корабельная артиллерия. Куда ложатся снаряды не было видно, туман, так поверх голов и били, чтобы десант не задеть. Положили вашего брата видимо-невидимо, заодно и мирных, которые с мешками из города побежали, где-то около тысячи человек. Да город подожгли, дня три горело. Не, ну ваши стойко защищали Маока. Один штаб чего стоит. Это же надо, дождаться, когда забегут внутрь десантники, да побольше, а потом взять и взорвать его и с вашими и с нашими. Банзай!

Наших погибло при взятии Маока — 77, число знаковое. Только вот по-человечески их долго похоронить не могли. Сложили всех погибших в помещении, да и забыли, потому как вашего брата дальше гнать нужно было, хоронить должны были другие. Да вот тем другим, которые хоронить должны были, сказать забыли, куда всех сложили. Нет, ну конечно, потом нашли, через несколько недель жаркого августа, похоронили в братской могиле…».

А Наоки на это, наверное, начал бы рассказывать о том, как в 1905, загоняли, подгоняя штыками, прикладами и пинками, на корабли русских поселенцев после захвата южного Сахалина, увозя их на материк. Или про то, как убивали попавших в плен дружинников из партизанских отрядов. Не стреляли, а отрубали головы, штыками кололи, потому, как каторжан за людей не считали. Или про то, как опустел северный Сахалин, после нашествия 1905 года. Как там стояли брошенные деревни и дома с выбитыми окнами и качались скрипящие двери, вторя воплям брошенных собак и котов.

В общем есть что рассказать… Но что-то не стали огорчать друг друга. Наоки и Цуёши, тоже что-то молчали.

Проехав по Первомайской и сделав фотосессию, спустились на Капитанскую и далее на улицу Победы. По пути показал японцам место, где находился храм Маока дзиндзя, сейчас здесь располагается Сахалинское морское пароходство. Летом здесь можно увидеть лестницу, которая вела к храму, ритуальную бетонную чашу для омовения рук и шестигранные основания для каменных фонарей.

На улице Победы находится одноименный сквер, ЦРДК и братская могила десантников. Это уже второй уровень. Центральный районный дом культуры — массивное здание со всех сторон окруженное спортивными сооружениями. Справа бассейн, чуть дальше спортивно — развлекательный центр, за ЦРДК стадион «Холмск-Арена». Перед ЦРДК, небольшой «краеведческий уголок», пушка, поднятая со дна моря в проливе Лаперуза, пара якорей и на средней площадке памятник юнгам. Я долго объяснял Цуёши и Наока, значение слова юнга и их роль в Войне вообще, и в проводке северных конвоев в частности. В Японии в Императорский флот детей не брали, и как это вообще можно так, они так не поняли. Им было проще сделать умное лицо, показав, что они все поняли и переключится на другую тему.

Достопримечательностями Холмска можно считать расположенный в районе дачного поселка Николайчук участок Хошинсэн, где находится знаменитый комплекс сооружений «Чертов мост». Вот как раз за ДК и находится улица Героев, переходящая в Шевченко и далее в Островского, по которым туда можно попасть. Эти улицы выходят в длинный распадок реки Татарки, на которой стоит один из водозаборов питающий водопроводы Холмска. Через пару километров поворот направо приводит вас на перевал, от которого тянется разбитая дорога на Николайчук. Но о нем в другой раз, тем более, пока лежит снег, Чертов мост, не доступен.

Поели в кафе «Сити», на Приморской площади. Кстати неплохое кафе, рекомендую. Выпечка — около 40 наименований, неплохой кофе, чай, мороженное. Если хочется чего-то по серьезнее, то тоже предложат, котлеты, жаркое, рыба с разными гарнирами, только ждать придется. Цены ниже, чем в Южном. Здесь вообще дешевле, так как покупательская способность населения ниже. На Морском вокзале, тоже есть кафешка, там обстановка победнее, с совдеповских времен, да выбор не такой разнообразный. А вот беляши вкуснее, почти домашние.

Утолив голод пирожками, да чебуреками, прошлись по площади до брекватеров на выходе из порта. Про площадь нужно сказать отдельно, потому, как площадью она стала только благодаря Христофору Колумбу.

Если коротко, то дело было так. 7—8 сентября 2004 года по Сахалину прошелся тайфун «Сонгда». В это время на рейде находился земснаряд «Христофор Колумб», который по «штормовому предупреждению» в море не ушел, так как молодой капитан судна Николас Вербрекен, предупреждение игнорировал. Земснаряд с якорей сорвало и он был выброшен на берег в районе между Торговым и Северо-западным морским портом. Судно плотно село на камни, из пробитых танков вытекло около 200 тонн топлива, загадив акваторию порта. Я на 100% уверен, что если бы это было российское судно, то резонанс был бы другой. Но оно на несчастье было бельгийское, корабль был зафрахтован итальянской компанией Saipem, которая выступала субподрядчиком по контракту на строительство подводного трубопровода по проекту «Сахалин-2», компании «Сахалинская энергия». Начались митинги протеста, жителей и враждебно настроенных студентов, как на площади перед Колумбом, так и в Южно-Сахалинске, перед офисом «Сахалинской энергии». В больницы обратились десятки людей с жалобами на удушье (особенно кто на больничный уйти захотел), началась суета, все попало в ленту новостей. Сахалинцы, как в годы войны собирались у телевизоров и обсуждали новость… Короче, итог: поставили нефтяную компанию «на бабло». Холмск получил деньги, экологам тоже перепало, а приморскую площадь нефтяники облагородили. Колумба сначала обокрали двое молодых людей-жителей Холмска, видимо за отместку, из патриотических чувств, а затем его разрезали на металлолом и увезли. Надо сказать, что сегодня об этом эпизоде в Холмске уже никто ничего не говорит.

На площади несколько скульптурных композиций. Больше всех поражает «Рыбак», с сетью на плече, стоящий спиной к морю и находящаяся в сотне метров от него «Рыбачка с дитем». По замыслу и человеческой логике, она должна, видимо встречать или провожать рыбака, повернувшись к нему лицом. Однако, она стоит к нему спиной, встречая радостно кого-то другого. В связи с этим холмчане любят отпускать шуточки в адрес морячек. Слева, на специально отсыпанном бугре, металлическое стилизованное дерево, куда вешают замки молодожены. Чуть далее и левее, памятник «Основателям и освободителям Холмска» и объект, обозначенный на картах, как «Ротонда «Дружба». Справа, видимо в память о Христофоре Колумбе, разбита детская площадка, на которой доминирует парусник.

Вообще город в плане застройки простой, так как всего пара-тройка улиц, тянущихся параллельно, каждая на своём уровне. С другой стороны сложный и неудобный, так как на каждый уровень нужно подниматься, а склоны застраивать. Такая планировка досталась в наследство от японцев: на первом уровне, внизу находилась промышленная зона — предприятия и порты, на втором уровне муниципальные учреждения и жилые кварталы, на третьем уровне сельскохозяйственные и животноводческие фермы, парки и зоны отдыха. Все это вытянуто вдоль моря почти на 12 км. Тренд вытянутости присущ всем поселкам и городам на юго-западном побережье. Если ехать на север от Холмска, то практически сразу по берегу начинают тянуться сплошная цепь поселков, самый большой — Яблочный, его длина около 13 км.

В 1992 году в Холмске проживало более 50 тыс. человек, сейчас почти в два раза меньше, тем не менее, это третий по численности населения город островной области. Несмотря на то, что город находится на краю света, его осчастливили своим присутствием несколько известных личностей. Это Тадаси Накамура, мастер каратэ и основатель направления Сэйдо-каратэ, который здесь родился. Потом идет Игорь Николаев, родившийся спустя 18 лет после Тадаси. Его представлять не надо, все знают и его и пару его русалок. Ну и наконец, малоизвестный эпизод из жизни Жанны Эппле, которую в детстве отправили в многолетнюю ссылку в Холмск, на Сахалин, к бабушке и дедушке.

Как и любой портовый город, Холмск в период СССР был городом богатым, прежде всего за счет моря и транспортных магистралей — пароходство, железнодорожная переправа, порт. Порт остается гордостью Холмска. Наоки рассказал, что в период Карафуто, их было три: на севере порт Арисикай, торговый порт Маока в центре, и порт бумажного завода «Карафуто Когё» в южной части. Сейчас осталось два: в центральной части — Морской торговый порт, куда с материка по-прежнему приходят паромы, и СЗМП (северо-западный морской порт), работающий в основном на нефтяные компании.

Бумажная фабрика, построенная в 1918 году японской компанией «Карафуто Когё», была третьим по счету заводом на острове. И первым, который начал работать, в 1919 году, на электричестве от ГЭС водохранилища Тэи. Директор фабрики справедливо решил, что вывозить готовую бумагу выгоднее, чем лес или целлюлозу и оказался прав, кроме этого, территория завода была отсыпана и отвоевана у моря — налог на землю был минимально-символический. Это ведь надо додуматься, чтобы налоги не платить, что только не сделаешь…

Из Холмска выехали в сторону Чехова около 16.00. Японцы молчали, что-то про себя думая. Я их понимал, так как, насмотревшись за поездку могил и военных монументов, поневоле задумаешься. Холмское экскурсионное направление, оно такое — сплошная война и ее эпизоды — то могила безвинно погибших корейцев, то братские могилы советских солдат… По пути, когда Яблочное уже проехали, а Холмск вырисовывался на юге тремя своими уровнями, мы остановились на окраине поселка. Японцы вопросительно посмотрели на меня (типа расстреливать привезли?). Еще кое-что покажу — сказал я и повел их по снежной целине на морскую террасу. Это место находится в 200 метрах от дороги, на краю обрыва и с дороги его не видно. Когда я вывел с тыла на вершинку Цуёши и Наока, они даже остолбенели, видимо не веря своим глазам. Я сбоку заглянул на глаз Наоки. Таких широко открытых глаз у японцев, до этого момента я не видел никогда. Их, конечно, поразило то, о чем они и не только не знали, но и не догадывались.

На вершине сопочки стоял камень, называемый в Японии «Тюконхи» (памятник показавшим верность), их ставили ушедшим на войну, выполнившим свой долг и погибшим. Камень был поставлен здесь в 1923 году и стоит вот уже 94 года. Это было большой неожиданностью, прежде всего для Наоки, так как все оставшиеся объекты Карафуто, он знает наперечет. Сам факт, что памятник простоял здесь почти сотню лет, не смотря на период, когда сносилось все имевшее отношение к японскому милитаризму, был цел, не загажен надписями типа: «Здесь был Вася» в голове у японцев не укладывался. Ведь в целости сохранились иероглифы, была чиста поверхность природного камня. Японцы ходили кругами вокруг него, вглядывалось в надписи, фотографировали. Иногда Наоки гладил камень, улыбался поглядывая на меня, а я стоял в сторонке отперевшись о березу, старался не мешать покуривая сигарету. И мне первый раз за эту поездку стало спокойно от того, что я подумал, что может и изменилось что-нибудь со времен войны, может поняли что-то люди и там, и здесь. Поняли что-то важное, которое может остановить эту нескончаемую цепь взаимных обид, необоснованных претензий и кровавых сражений…

Я посмотрел на море и увидел расширяющуюся полосу солнечного света в хмурых облаках, которая прямо на глазах приближалась к берегу. И я вдруг вспомнил тот солнечный свет сквозь прореху грубого одеяла, в которое я завернулся, поджав ноги на скамейке тридцать лет назад, яркий, золотистый, и вновь что-то блеснуло… Наверное, майорская звезда на погоне…

Странно вообще замкнулся круг, если он вообще имеет способность замыкаться…

.

Сахалин: Вокруг острова (история со страшным концом

Сахалин. Вокруг острова: продолжение истории со страшным концом

Сахалин. Вокруг острова: окончание истории со страшным концом

Сахалин. Новоселово — Оитэ: Хрустальный ключ, что течет у моста «Кинен-баси»

Сахалин. Томихара: японский поселок затерявшийся во времени

Сахалин. Периферийная периферия: Чехов

Зачарованные дюны мыса Слепиковского

Сахалин. Юго-запад. Мыс Слепиковского

Сахалин. Осака-Рандомари: дорога призрачных фантомов

Сахалин. Холмск-Маока: вид на город широко раскрытым японским глазом

Сахалин. Хосинсен: место, где живут Хито басира

Сахалин. Юго-западное кольцо: сивучи

Сахалин. Невельск — Хонто: тепло принесенное Куросио

Сахалин. Мыс Крильон: увидеть Японию и умереть

Теги: Самостоятельные путешествия