Прошлым летом вместе с друзьями, любителями объять необъятное, сущими максималистами по жизни, отправились в необычное, диковинное путешествие: нам предстояло преодолеть часть дороги на поезде, часть — на автомобиле, еще один отрезок — по воде, потом — пешком и, наконец, нас ждал конный маршрут. «Всего-то две-три тысячи километров, сущие пустяки!» — с ухмылкой добавили перед поездкой друзья. Набив рюкзаки самым необходимым, что может потребоваться кочевнику для жизни в дороге и лесу, поехали на вокзал.
Цель нашей поездки заключалась в изучении родных краев, красивейших мест Южного Урала, мы ехали на родину предков, к корням цивилизации. Закинув баулы на самые верхние полки отнюдь не просторного купе, тронулись в путь. Железная дорога от столицы российского до столицы башкирской заняла почти сутки: сонно-бессоная ночь под стук колес и монотонный день в разговорах сразу обо всем и ни о чем, любование проплывающими пейзажами за окном, короткие остановки, сладкий чай и горький кофе, быстрорастворимая лапша, хрустящая курица-гриль, картошка, карты, кроссворды.
Там, в сумерках одна живописная картина сменяла другую, и постепенно превращалась в единый русский колорит городов и весей средней необъятной России, с ее обширными степными просторами, Волгой-матушкой, густыми хвойными лесами. Чем больше было лесов, тем ближе мы подбирались к Уралу-батюшке. Долго ли, коротко ли наша железная колесница, вывела нас на Уфимский тракт и скоро остановилась в сердце «каменного пояса», в столице Башкирии — городе Уфе. Дальше двигались на перекладных до глухой деревушки в Белорецком районе живописной Башкирии.
Поначалу ровная, почти прямая дорога стала извиваться и плутать, а степная местность превратилась в холмистую и извилистую горную цепь. Урал — не Кавказ, но он мог бы быть им по праву! Такой красоты мы не видели разве что в Крыму или на Кавказе. Горный серпантин, казалось, околдованный, уводил нас все дальше и дальше от цивилизации, с разных сторон нас окружали только высоченные горы и дремучие зеленые леса. Примерно на середине нашего пути на горизонте, где-то там, в утренней дымке появилось нечто белое.
Мы попросили водителя остановиться у обочины, оказалось, что белое было ни чем иным, как огромной снежной вершиной горы Ямантау. Она, подобно, исполину, возвышалась на великих уральских просторах. С наслаждением смотрели мы на красоты южноуральской природы, вдыхали горный, таежный воздух и внимали звуки, доносящиеся до нас из автомобиля: «Ай, Урал, ты, мой Урал, Великан седой, Урал!». — Поистине «священная гора!» — произнесла я. — И овеянная легендами. — с хитрецой заметил наш водитель, он закурил и продолжил:- Много историй ходит вокруг этой горы, кстати, самой высокой точки южного Урала.
В народе зовется «дурная гора», говорят, что злой дух, живущий на этой горе, строит туристам и путешественникам, забредшим на Ямантау, преграды и козни на их пути. По сути, гора сложена из груды каменьев и, естественно, непригодна для выпаса скота, подступы к ней заболочены и непролазны, возможно, еще из-за этого люди назвали гору плохой. Частенько в дороге мне рассказывали местные о том, что видели здесь, над этой местностью неопознанные летающие объекты. Не знаю, верить этому или нет?! Сам не видел!
Говорят, еще, что якобы здесь, где-то на этих бескрайних просторах, спрятана засекреченная военная база, много об этом писалось в газетах и не только в русских, даже американцы об этом говорили. Насколько верить информации?! Опять же не знаю, могу только сказать, в чем уверен: гора считается закрытой для простых смертных, а объясняется это просто — радиацией! Да, именно повышенной радиоактивностью, в советские годы здесь погибло немало заключенных при строительстве урановых и радоновых рудников, до сих пор сплошь и рядом здесь встречаются заброшенные узкоколейки, шахты, поселения-призраки.
Когда то, в начале 90-х годов в этих краях располагалась ракетная военная часть, но сейчас все запустело. Мой друг давний следопыт, исходивший, наверное, весь Урал вдоль и поперек, был и в этих краях. Так вот он объяснял закрытость данного объекта радиоактивностью. Там, на вершине горы он видел бетонированную вертолетную площадку, кое-где заброшенные военные части с полным набором инструментов, необходимых для изготовления руды: вентиляционные шахты, подземные лазы, подобные цитаделям, уходящие куда-то глубоко под землю, бетонированные строения, скорее всего, для хранения руды.
При входе в них везде было написано: «Без дозатора не входить!». — Ну, да ладно! Разговоры на исторические темы — это, конечно, хорошо! Только нам уже пора ехать! И мы отправились дальше. Миновав несколько сел и весей башкирской земли, приехали в Кагу, в прошлом — колонию вольных арестантов и заводской железоделательный поселок, ныне — один из центров туристского движения на Южном Урале. На этом наше автомобильное путешествие закончилось, а впереди нас ждал конно-водный маршрут.
Выгрузив поклажу из автомобиля и оглядевшись по сторонам, двинулись на встречу солнцу, ветру и приключениям. В Каге нас ждала русская банька, по-домашнему накрытый стол, вечерний алый закат. На следующее утро, быстро перекусив, отправились смотреть на наших лошадей и учиться азам конного дела. На просторной поляне возле нашей арендованной избушки паслись породистые башкирские жеребцы: крепкие, мускулистые и поджарые. Каждый выбрал себе черно-бурого скакуна. Надо сказать, что это весьма не просто — оседлать резвого коня!
И как интересно в стародавние времена люди по всему свету ездили только на лошадях?! Дон Кихот Ламанческий, Три мушкетера, Ричард Львиное Сердце, Тамерлан!!! Ума не преложу. Это жестко и не очень удобно. Хотя потом мы приноровились и даже довольно резво стали скакать рысью, иногда галопом по бескрайним уральским просторам. Летишь, вот, так на своем скакуне, аж дух захватывает! И нет ничего в этом мире, кроме ветра, развивающего игривые лохматые космы лошадей и вольных мыслей, тут же уносящихся в бескрайнюю даль!
В подобных путешествиях инстинктивно понимаешь, как же все-таки спокойно человеку в лесу. Приятно бродить по солнечному лесу, вдыхая ароматы соснового полесья и горных трав, слушаешь пение птиц и размеренное журчание рек и сливаешься с природой в единое целое. Изредка на пути нам встречались диковинные следы, возможно, заячьи, несколько раз видели белок, спугнули косулю. Вдоволь наелись лесных ягод: черники, брусники, костяники, малины. К обеду наш маленький отряд уже штурмовал гору.
Склон крутой и тяжелый. Но лошади старательно фырчали и продолжали подъем. Наконец взобрались на самый верх. Взору нашему предстал чудеснейший вид: горы, целая гряда облаков и бескрайний, уходящий за горизонт небосвод. Мы оказались на высоком берегу Белой реки. В воздухе запахло жареным… Совсем недалеко от нас, чуть ниже по течению реки, завиднелся дымок.
II. Встреча с Говорящей водой
Изрядно подустав за время конного маршрута, решили перевести дыхание и отправились на дым костра, дабы отдохнуть и подкрепиться. Через пятнадцать минут спустились вниз, минуя горный хребет. Здесь нас ждал сюрприз. На поляне паслись чьи-то кони. А в нескольких метрах от них, в сторону реки среди соснового бора могущественно возвышались три высоких индейских шатра-палатки. Чувство реальности стало куда-то пропадать. Мы их видели и не верили глазам своим. Индейцы действительно существуют! Это не выдумка. По крайней мере, черные собаки, встретившие нас громким лаем, подтвердили подлинность происходящего.
Своих четвероногих охранников отозвал высокий человек — старший лагеря — Бродящий по лесам. Он же любезно пригласил нас в своё стойбище. Быстро связав ноги своим лошадям, мы отпустили их на кормежку и дали им отдых. А сами, разинув рты, побрелись вслед за гостеприимным хозяином.- Вот это да! Вигвамы? Интересно, а сделаны они своими руками? — посыпались наши вопросы. Улыбнулся Бродящий по лесам и произнес:- Это не вигвамы, а типи — переносные жилища североамериканских индейцев, естественно, их сделали мы сами.
За четырнадцать лет существования лагеря мы обучились многому: разводить костёр без спичек, строить жильё без инструментов, работать с бисером и кожей, метко стрелять, метать томагавк. Четырнадцать лет жить здесь в горах без цивилизации! Уму непостижимо. Когда мы заглянули в центральный типи, один из индейцев готовил еду на священном огне, скво молча философствовали, глядя на желтые языки пламени. Внутри шалаша всё казалось необычным: колчан стрел, медвежья шкура, карабин времен гражданской войны.
А приглушенная обстановка, легкий аромат пищи и костра, невольно настраивали на самосозерцание, размышление, откровенную беседу. За обедом мы разговорились. Оказалось, что индейцы приехали из Уфы, чтобы отдохнуть от городской суеты, а заодно научиться у природы гармонии, естественности, наконец, для того, чтобы больше узнать об индейских традициях и обычаях. — Необычный детский лагерь по индейской тематике при подростковом клубе «Росстань» проводится не в первый раз.
В прошлом году выезжали в Белорецкий район, до этого были в Ишимбайском, но больше всего нравится здесь в Бурзянском районе, недалеко от пещеры, реки, места красивые. С первого июля к нам заехала первая смена ребят, сейчас детский лагерь «Горящая вода» закончил свою работу. Здесь проходят дни Пау-вау. В деревне остались люди, увлеченные индианистикой, те, кто всё лето работал в лагере аниматорами, воспитателями, вожатыми, инструкторами, — продолжил свой рассказ Алексей Алликас, главный вачичун стойбища и руководитель подросткового клуба «Росстань».- Почему именно индейцы, а не скауты, например? — спросила я.
— Всё началось с книг Ф. Купера, М. Рида, с фильмов о Чингачгуке и Зверобое. Индейцы, пожалуй, самая чистоплотная нация, живущая в гармонии с окружающим миром. Поэтому мы выбрали их, хотя при клубе работают и другие историко-этнографические лагеря: башкирский «Сыfанак» и славянский «Рось».- А программа вашего лагеря? Для кого она предназначена? — вновь вопрошали мы.- Одна смена — десять дней, программа каждого заезда неповторима и увлекательна. За время пребывания в деревне ребята учатся петь, танцевать, рукодельничать, думать «по-индейски» в гармонии с природой.
Также они участвуют в соревнованиях, войнах, с удовольствием подбирают друг другу имена. Приехать в лагерь могут все желающие, кому исполнилось двенадцать лет, причем не только подростки, живущие в Уфе, но и жители других городов. В нашей деревне уже побывали подростки из Москвы, Санкт-Петербурга, Тюмени, Калининграда. В следующем году, скорее всего, мы отправимся в на другую территорию — здешняя земля должна отдохнуть. Почти два часа продолжалась наша беседа, время пролетело незаметно. Однако нам нужно было двигаться дальше. Поблагодарив Бродящего по лесам за интересный рассказ, мы, ошеломлённые и заинтригованные, отправились к нашему стойбищу.
Часть III. Путь по воде
Снова пустились в путь. На этот раз путь наш лежал по равнине, отдохнувшие кони несли быстро. К вечеру добрались до очередного пристанища. В лесном приюте нас встретил лесник-сторож, мужчина, лет сорока. Он помог нам с нашим живым «транспортом», ловко расседлал четырех лошадей и покормил их. Мы, не теряя светлого времени даром, наскоро собрали палатки, приготовили чай с бутербродами, и утомленные уселись у костра. Вечерело. Сумерки незаметно спускались на землю, сначала покрыли верхушки деревьев, а потом заполнили все окружающее нас пространство.
Лишь на горизонте кое-где проглядывали клочки бело-серых облаков, да отблески костра подплясывали меж сосен. Организатор нашего отряда, опытный и воодушевленный приключениями следопыт-вожак Владимир объяснил нам дальнейшие действия: — Завтра мы оставляем коней здесь, у дяди Миши, и отправляемся вниз по течению реки на плотах. Предстоит проплыть более семидесяти километров. Впереди нас ждет самая крупная на Урале пещера древнего человека…А теперь всем спать! Подъем в шесть утра. «Мертвые» завалились спать.
К утру густой туман застлал местность. Но это нас не остановило, и мы доверились течению Белой. Среди изумрудных гор поток реки то замирал, то вновь набирал обороты. Особенно нелегко приходилось на перекатах, когда плот чуть ли заседал на дне, и мы, прыгая по камням, толкали его вручную. Постепенно туман рассеялся и солнце озарило местность.
Вода будто превратилась в парное молоко. Виляя, Белая, она же Агидель, открывала нам новые непознанные и диковинные горизонты: мохнатые скалы, прибрежные утесы, поляны в цветах и стогах, заброшенные дома, деревни. Многие десятки километров наши спутники — горы да деревья. Ближе к вечеру, пришвартовались на правом берегу Агидели близ Каповой пещеры в глухих Старосубхангульских краях.
IV. У истоков цивилизации
«… О входе в пещеру я думал менее всего и был поражен всего более, увидев роскошный высокий грот с изящными изгибами линий…» Ф. Симон.
Когда-то в этих богатых растительностью и дичью лесах жили древние люди, именно здесь в Каповой пещере зародилась монголоидно-европеоидная цивилизация. Теперь, спустя тысячелетия, сотни ученых, паломников с любопытством съезжаются к жилищу первобытного человека. На утро и мы поспешили к природному памятнику, к истокам финно-угорской языковой общности. До кордона «Капова пещера» шли лесом, на заповедной, почти сказочной земле нам встретился музей пчелы и бортничества.
Наконец, лесная тропа вывела нас к белокаменному древнему утесу Каповой пещеры, к Шульган-Ташу (в переводе с башк. «ушла вода под камень»). По внешнему виду она напоминает громадный величественный портал, способный поразить воображение многих, ведь его высота приравнивается шестиэтажному зданию. Грандиозное сооружение природы окольцовано горной каньонообразной грядой, за которой дальше пути нет. Именно тут неведомый нам и скрытый тысячелетиями древний человек, рисовал свои первые картины.
Двигаясь внутри темного тоннеля среднего этажа, шаг за шагом передо мной словно оживала история, а вместе с ней и первозданный сапиенс-охотник. Вот краснофигурные рисунки мамонта, лошади, носорога в зале «Рисунков», их постепенно сменяют магические геометрические знаки, символы в зале «Хаоса». Вот он, первобытный человек разводит огонь, вот его женщина жарит на костре мясо, а сам он рисует мамонта, чтобы запомнить его и показать другим самцам-охотникам. Картинки подсказывают, указывают, разрешают, помогают помнить.
В мгновение ока перед нами пронеслась целая палеолитическая эпоха, своеобразная картинная галерея древних. Поистине гигантский карстовый комплекс Шульган-Таш. Четырехэтажный, по размерам подобный девятиэтажному зданию, свободно вмещающий в себя 9 залов, 2250 м подземных ходов, подземную реку, гроты и коридоры. Летом пещера спасала от жары, а в непогоду давала кров и чувство защищенности не одной первобытнообщинной семье.
Доказательством тому служит и найденная здесь посуда из обожженной глины, и рабочий инструментарий, и элементы вооружения; а древесный уголь и обломок бивня мамонта, говорят о том, что в древности в пещере пылали костры. Здесь же проводились и обряды посвящения, так называемые обряды инициации. Когда мальчик за одну ночь пребывания в неведомом мире мрака и ужаса, как бы поглощался пещерой-чудовищем, а на утро им изрыгался и становился мужчиной, победившим смерть и зловещее чудище. Кап-кап-кап.
Слышался вокруг тихий и нежный стук. Отсюда и такое необычное название. Некогда капли воды капали с высоких сводов Бриллиантового, Хрустального, Радужного, Купольного залов, образуя наплывки, причудливые, капообразные формы сталактитов, сталагмитов, цветов, пещерного жемчуга и натеков. Окруженная водой с разных сторон Шульган-Таш, не перестает удивлять до сих пор. В народе считается, что воды Голубого озера, подобно «живой воде», исцеляют, приводят к жизни. Там же у входа на противоположной стороне расположено и «мертвое» неживое озерцо Шульган (Шульген).
По преданию водяной злой падишах, проигрывая битву, отыскал бездонный омут и нырнул в него. А положительный герой Урал-батыр, дабы убить нечестивца, решил выпить мертвое озеро. Но, не рассчитал силушек своих богатырских и слег насмерть от гнилостных вод Шульгена. До сей поры злой див Шульген и прочая нечисть живут в мертвых водах Шульган-Таша. Из темного полумрака мы вышли просветленными, открывшими что-то новое в себе, в своем сознании, приобретя невидимую связь с предками.
По традиции уходили к своему становищу молча, не оглядывались, боясь не вернуться домой. Около недели путешествовали мы по Южному Уралу, а воспоминания и впечатления остались с нами на всю жизнь.
