Август, Питер, просто гуляю...

Но в 1896 году особняк приобретает чета Кельх, Николай Фердинандович (из небогатых дворян) и Варвара Петровна. Покупка обошлась в триста тысяч рублей (бешеные деньги по тем временам!), но Варвара Петровна, урожденная Базанова, вполне могла себе подобные траты позволить, ибо унаследовала состояние сибирских золотопромышленников, владевших помимо приисков, винокуренными и солеваренными заводами, пароходствами и много чем еще.

По желанию новой владелицы особняк в течение года полностью преобразился: заказчица поручила архитекторам В. И. Шене и В. И. Чагину перестроить здание в стиле средневекового замка. Впрочем, на замок дом больше всего похож внутри и со стороны двора. Парадный же фасад, обращенный к улице Чайковского, напоминает о французском ренессансе.

Интерьеры здесь необычны и интересны до невозможности. Если попадаю на очередной показ фильма об особняке Кельха на канале RTG, смотрю непременно! И надеюсь однажды побывать здесь на экскурсии, благо вроде бы их теперь возобновили.

Не могу не остановиться и у дома 24, с 1900 года принадлежавшего жене полковника Кавалергардского полка О. В. Серебряковой. Интересных деталей — глаза разбегаются! Обрамление окон во всех этажах особенное, ажурные балконы, ну, а арка с колоннами над центральным парадным — пышности воистину дворцовой!

До 1917-го дом являлся доходным. Мне интересно было узнать, что проживал здесь, в том числе, пианист и дирижер Александр Ильич Зилоти, двоюродный брат С. В. Рахманинова, изучавший теорию музыки в Санкт-Петербургской консерватории у П. И. Чайковского. Вот ведь пересечения! Кстати, женат Зилоти был на Вере Павловне Третьяковой, дочери Павла Михайловича, основателя галереи.

Дома 20 и 18 привлекают внимание сочетанием темно-розового и белого на фасадах. Оба были в свое время доходными. Номер 20 принадлежал княгине Н. В. Оболенской, и одну из квартир занимала здесь, например, семья графа Алексея Александровича Мусина-Пушкина, гофмейстера двора. Надо полагать, квартиры были ничего себе…

Домом 18 владела полковница Е. Л. Осоргина. Выглядит он затейливее соседа, вот как описывали его когда-то: «дом снаружи оштукатурен в стиле Людовика XV и украшен лепными работами».

Лепных работ и правда немало, в том числе головы бога Меркурия по бокам от двери центрального балкона, а простенки между окнами второго этажа еще и колоннами украшены.

Практически все декоративные элементы 1870-х годов, когда дом был построен, здесь сохранились.

На пересечении улицы Чайковского и Литейного проспекта невозможно не обратить внимание на здание отеля Radisson Sonya. Особенно хорош угловой эркер, высотой в два этажа, с замечательной «шляпкой» на макушке.

Конечно, мне стало интересно, с чего вдруг в названии столь солидного отеля упоминается какая-то Соня.

Оказалось, дизайн его разработан по мотивам «Преступления и наказания» Достоевского. Однако!.. Я бы поостереглась остановиться в отеле с отсылкой к такому произведению. Впрочем, в номерах ничего мрачного (сбегала на сайт), разве что странными показались постеры с непонятными фрагментами «тел». Выяснилось, что это «нарезка» из «Сикстинской Мадонны» Рафаэля. И что ее образ для Достоевского являлся воплощением силы прощения и возможности преображения человеческой души. Кротость и душевная сила Девы Марии стали основой для образа Сонечки Мармеладовой. Поди ж ты!.. Вот так, заинтересуешься зданием, названием отеля, а в итоге узнаешь такое, о чем до сих пор и не догадывалась!

Совершенно точно не пройдешь мимо двух пар атлантов и кариатид, поддерживающих балкон над входом в еще один отель — «Индиго» (Чайковского, 17). Я ничего подобного нигде не видела: кариатиды в чепцах, а атланты расположены спиной к улице, и — мало им балкона — в руках у них еще и огромных цепи.

Такое впечатление, что кариатидам они здорово завидуют. Тем, судя по расслабленному положению рук и корпуса, совсем не тяжело. И окружены они какими-то цветами и фруктами. Придумал всю эту необычность в 1914 году архитектор В. С. Ястржембский для Русского товарищества «Нефть».

Ну и как было не свернуть ненадолго на Моховую, завидев вот такой особняк?

С середины позапрошлого века принадлежал дом семье Устиновых. Первый хозяин был видным дипломатом, тайным советником, членом Совета министра иностранных дел. Нынешний нарядный фасад дом обрел в 1875–1876 годах, когда был перестроен архитектором Шретером в стиле второго барокко.

С 1857 года квартиру в этом доме снимал писатель Иван Гончаров. Здесь же он и умер 15 сентября 1891-го. Видимо, квартира (из трех комнат) всем писателя устраивала, коли прожил он здесь около тридцати пяти лет!

Пока шла по Чайковского, притормаживая то тут, то там, по северному неторопливо вступал в свои права вечер, даря и без того великолепному виду на Фонтанку, на Летний дворец Петра, на Прачечный мост, дивный закатный фон…

Троицкий мост, шпиль Петропавловки, на Неве — кораблей и корабликов тьма!

Катера ныряют в низкую арку Прачечного моста, граждане отдыхающие машут приветственно тем, кто на берегу, мы машем в ответ. Хорошо…

Ну, и поздравьте меня: наконец, почти в ночи, я УВИДЕЛА решетку Летнего сада. До сих пор «не доходило»… Не иначе именно темнота помогла!

По Дворцовой набережной иду к Литейному мосту, любуясь домами-дворцами.

Жаркий день сменился теплым-теплым вечером, посидеть на ступеньках у Невы, возле памятника кораблю «Полтава», уже на набережной Воскресенской, приятно…

А по пути «домой» обнаруживаю ангелочков и интересные горельефы высоко на стене Скорбященской церкви на Шпалерной…

Утром следующего дня отправляюсь на Васильевский остров. Как-то так получилось, что знакомы мне до сих пор были только его набережные, да и то лишь «парадные», вот и решила, наконец, погулять по улицам — линиям. Добиралась на метро, потому первым делом оказываюсь возле установленного возле павильона станции Василеостровская памятника конке.

Такие неформальные памятники всегда очень симпатичны и притягательны.

Конка — это, как известно, прообраз трамвая. Первая конка в Санкт-Петербурге появилась в 1863 году. И две из трех тогдашних городских линий проходили как раз по Васильевскому острову. Вагон воссоздан по чертежам образца 1872–1878 годов. С удивлением узнала, что поначалу только вагон и был. Через год после него — в 2005-м — появились фигуры лошадей, а извозчик и вовсе лишь в 2009-м!

От метро сворачиваю на 6-ю и 7-ю линию, между которыми, на месте давно засыпанного канала, устроен Андреевский бульвар. Собственно, потому здешние улицы и называются линиями: когда-то они были берегами каналов. Теперь-то странно, что одна и та же улица с одной стороны — 6-я линия, с другой — 7-я. Но, нужный «берег» канала определить по такому адресу проще. Впрочем, каналы просуществовали очень недолго. Т. к. вырыли их узкими и мелкими, плавать по ним было проблематично, да к тому же и подо льдом стояли чуть не восемь месяцев в году. Превратившиеся в конце концов в канавы для сброса мусора каналы к концу 18-го века ликвидировали. А линии остались.

Андреевский бульвар оказался действительно бульваром: здесь зелено, много лиственниц и симпатичные фонтаны.

И здания интересные попадаются, вот например дом 38 по 7-й линии — 1906–1907 года постройки, явный модерн. Причем северный, так что веточка лиственницы ему к лицу)))

А на 6-й линии, то бишь на противоположной стороне бульвара, сохранилось несколько симпатичных домов весьма почтенного возраста, но в отличном состоянии. Прелесть ведь изящные лепные пальметты над окнами второго этажа дома № 21.

Уж не знаю, каким чудом остались «живы» аж с 1836 года! Построен дом был по заказу купца 3-й гильдии Ильи Ковригина. После безвременной кончины родителей от тифа, дом унаследовал сын Даниил, оказавшийся еще более успешным в делах и довольно быстро сумевший записаться уже купцом 1-й гильдии. Интересно, что Даниил Ильич увлекался коллекционированием живописи. В залах парадного второго этажа можно было увидеть картины известных художников того времени, Айвазовского в том числе.

Детям своим он передал такое состояние, что они безбедно могли жить на проценты с капитала. Старшая дочь, Ольга Даниловна, была одаренной пианисткой, училась у Николая Рубинштейна, который нередко бывал в этом доме и давал здесь концерты.

А почти напротив этого дома установлен памятник персонажу, имя которого по легенде связано с названием острова — Василию Корчмину.

Как один из ближайших сподвижников Петра выглядел, к сожалению, неизвестно, потому изобразили «главного царского инженера» в виде лихого артиллериста, восседающего на пушке. И пушками он действительно занимался, создал в России лучшую артиллерию своего времени, в том числе конную и корабельную.

Вообще личностью Василий Корчмин был весьма неординарной, круг его интересов простирался от артиллерии до гидрографии и от фортификации до организации грандиозных праздничных фейерверков. Самый грандиозный был устроен в Петербурге 22 октября 1721 года по случаю окончания Северной войны и объявления Петра I императором. Длилось сие представление два часа!

Понравился мне и вот этот «дедушка», известный, как дом Троекурова. Дата постройки — 1720–1730 годы.

Одно время здесь даже обитал вице-губернатор Санкт-Петербурга. По всему судя, дом был удобным, т. к. хотя отделка фасадов по воле новых владельцев изменялась, общая планировка сохранялась. В центре парадной анфилады находился зал в три окна, а над ним — мезонин.

Сейчас здание занимает ресторан сети Ginza «Пряности и радости». Говорят, детишек на время ужина родителей можно отправить в замечательную детскую комнату, где имеется настоящий парусный корабль. А в игровой зоне во дворе есть что-то вроде мини-фермы с животинками. Я во двор нос сунуть постеснялась, но деревце со скворечниками возле летней террасы ресторана оценила. Славное!

Для меня в конце, а вообще-то в начале Андреевского бульвара стоят два замечательных храма: Трехсвятительская церковь и Андреевский собор.

Церковь во имя Трёх Святителей Вселенских Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста была заложена по высочайшему указу императрицы Анны Иоанновны 2 июля 1740 года. Автор проекта — всем известный Карло-Джузеппе Трезини.

Мне храм показался необычным: приземистый, основательный. Церковь эта, выстроенная в стиле петровского барокко, была одной из первых каменных в Петербурге. Кабы не главки с крестами и не признаешь культовое сооружение. Причем это не последствие бед начала прошлого века (хотя, разумеется, и этому храму тогда досталось: и трикотажная фабрика здесь была, и гидротехническая лаборатория, состояние до реставрации было ужасающим). На удивление внешний вид церкви за 250 лет не изменился. Причем, считается, что здание это не имеет аналогов в русской церковной архитектуре. А еще в прежние времена эта церковь обладала одним из самых значительных в Санкт-Петербурге собранием древних русских икон. Но, увы…

Расположенный рядом собор во имя святого Апостола Андрея Первозванного, особенно на контрасте с церковью, весь устремлен вверх. Нежно-розовый с белым, зефирно-невесомый!

Я совершенно очарована была, то подходя ближе, то любуясь с расстояния и колокольней диковинной формы, и четырьмя башенками с миниатюрными главками на тонких изящных шейках.

Храм, который мы видим сейчас, был заложен 18 июля 1764 года, автор проекта — Александр Францевич Вист. (Прежний, деревянный, сооруженный Трезини, сгорел в результате попадания молнии). Над входом — необычная деталь: два ангела несут изображение ордена Андрея Первозванного.

Установлен этот барельеф был в связи с тем, что в 1797 году повелением императора Павла I Андреевский собор назначен орденским, капитульным.

До наших дней в соборе чудом сохранился великолепный резной деревянный 17-метровый золоченый иконостас XVIII века, один из старейших в городе.

После закрытия собора в 1938 году и передачи здания тресту художественно-промышленного производства, благодаря твердой позиции инспекции по охране памятников, иконостас был спасен от сноса, его лишь закрыли листами фанеры. Самые древние в иконостасе иконы свт. Николая Чудотворца и св. Александра Невского, переданные из церкви Меншиковского дворца, находятся в храме с самого его основания.

Связан собор с особо почитаемой в городе святой блаженной Ксенией Петербургской. По старинному преданию в средине XVIII века хором Андреевского собора управлял придворный певчий Андрей Фёдорович Петров, бывший мужем Ксении. После внезапной его кончины молодая вдова назвалась именем усопшего мужа, облачилась в его одежду, раздала имущество и приняла подвиг юродства.

На Андреевский бульвар смотрит и небольшая часовня во имя святого равноапостольного великого князя Владимира, крестившего Русь на берегах Днепра, куда за девятьсот лет до этого принес благую весть о Христе Андрей Первозванный. (Воссоздана в 2001 году).

Даже идя дальше, то и дело оборачивалась — дивно хорош храм!

Пересекаю Большой проспект Васильевского острова и «ставлю галочку»: знаменитую аптеку Пеля увидела. Дом, конечно, интересный, да еще кусочек радуги невесть откуда над одной из его башенок появился, но посещать аптеку мне сегодня не хочется.

Примечательно, что аптека на этом месте находится уже двести с лишним лет (здание было другим, конечно). А объясняется это тем, что помещения для аптек городской администрацией сдавались бесплатно, причем, что называется, «целевого назначения». Именно поэтому старинные аптеки крайне редко меняли адреса.

После зеленого Андреевского бульвара так и тянет снова «на травку», потому сворачиваю в переулок и направляюсь к Академическому саду. Называется он так потому, что примыкает к зданию Академии художеств. Особой красоты в саду, к сожалению, нет, зато есть кое-что интересное.

Так, в центре его на небольшом постаменте стоит не что-нибудь, а запасная колонна Казанского собора.

Да-да, была такая! Мало ли что? Вдруг бы разбили парочку при строительстве? «Запаска» не понадобилась, но к счастью и не была каким-либо образом утилизирована. Стоит теперь с навершием в виде арфы в гордом одиночестве, в тишине и покое. Идея ее установки здесь принадлежит, кстати, Александру Брюллову, старшему брату знаменитого Карла.

А еще именно в этом саду находится литейный корпус Академии, где были отлиты кони Аничкова моста, памятник Крылову для Летнего сада, скульптуры Казанского собора. Потому ничего удивительного, что тут же, ближе к выходу на 2-ю и 3-ю линии Васильевского острова, можно увидеть памятник Петру Карловичу Клодту.

Появился он здесь в 2005 году, и в шутку его называют самым маленьким конным памятником Петербурга — из-за левого плеча скульптора выглядывает всадник в шлеме с плюмажем, и это никто иной, как император Николай I. Клодт, среди многого прочего, автор и статуи царя на Исаакиевской площади (именно статуи, постамент и прочие элементы — Монферран и другие).

Памятник же самому скульптору создал Владимир Эмильевич Горевой, работы которого я за день до того видела в Кронштадте. Бронзовую фигуру Клодта Горевой изваял без всякого заказа и на свои личные деньги. И т. к. установка монумента не была согласована с руководством города, памятник почти два года был заточён в деревянный короб. Дурость начальства порой зашкаливает, право слово… Кому и чем мог помешать бронзовый Клодт, на которого и раскошеливаться бюджету не пришлось?! К счастью, необходимые разрешения были в итоге получены, и барона Клодта из деревянной тюрьмы освободили.

Вот и прекрасная дама, которая смотрит на него из окна, явно довольна)))

А выйдя из сада, обнаруживаю такую вот красоту:

Дом 9 по 2-й линии ВО был построен в 1873–1874 годах архитектором В. А. Шретером для коммерсанта, почетного гражданина В. Ф. Штрауса. Фасад — затейливости необыкновенной, причем в основном за счет облицовки желтым и красным кирпичом, заказанным в Германии. Кроме того дом украшают керамические барельефы и накладные металлические вензеля из латинских W и S, инициалов домовладельца.

На каждом этаже здесь находилось по две квартиры, состоявшие из десяти комнат. Причем десять это помимо «передней, кухни, ванной, двух людских, двух кладовых, ватерклозета и людского отхожего места».

Украшают дом и эркеры, которые в описании почему-то именуются «крытыми, теплыми балконами без дверей к комнатам». Я даже сначала не поняла, как это?! Как попадать-то на балкон без двери? И сплошное умиление читать о функции балконов открытых: «Таковые балконы весьма полезны для чистки и выколачивания мебели, ковров и других вещей». Прелесть)))

Прощаясь с Васильевским островом (надеюсь, что на время), заглянула в Румянцевский сад, отдохнуть у фонтана.

Жара в те дни в Питере стояла изрядная. Потому, конечно же, манило к воде, да и как без вечной классики, прекрасной, сколько ни смотри…

На следующее утро и не думавшая спадать жара порядком подпортила мне визит в музей фотографа Карла Буллы на Невском, 54. Расположен музей-фотосалон на последнем этаже здания, кондиционера там нет, и духота под крышей была страшенная.

Попади я в это уютное пространство в погоды более благоприятные (в какой-нибудь затяжной питерский дождичек с ветром, например), наверняка более внимательно осмотрела бы экспозицию.

Да еще пришлось пострадать на балкончике (сюда народ стремится из-за возможности взглянуть сверху на Гостиный двор и прилегающие улицы): какая-то дева зависла на нем «навсегда», совершенно игнорируя прочих посетителей, которые как на грех оказались все до одного людьми деликатными, не решавшимися деву с балкончика турнуть. Правда, ничего особенного я от обещанной панорамы не ждала (так и оказалось), но уж коли пришла, надо же было ее «заполучить»!

А старинные фото рассматривать интересно, думаю, всем. Есть в них что-то такое, чего нынешние лишены напрочь.

Кстати, оказалось, что фотосалон в этом доме существовал аж с 1850-х годов. До Буллы им владели человек восемь. Лишь в 1907–1908 годах два верхних этажа дома купил Карл Булла. Известность Булла приобрел задолго до того, причем не только как портретист. Удивительно, но на съемку вне дома в те времена требовалось получить разрешение Министерства внутренних дел! Карл Булла таковым обзавелся в 1886 году. А с 1897-го его фотографии стали печататься в журнале «Нива», после чего имя его стало известно по всей стране.

Очень мне понравилась вот эта строка из рекламного объявления фотографа: «Моментальные снимки спорта всякого рода, с лошадей, собак и других животных». На фото собак я бы с удовольствием посмотрела, но что-то не припомню их в салоне. Кстати, там сейчас представлены фотографии не только Карла Буллы, но и других фотографов начала века.

В общем, хотя и не слишком меня впечатлил музей-салон, все же зайти сюда стоит, тем более, что рядом, в соседнем подъезде, расположена Антикварная галерея «Петербург», где вполне можно застать интересную выставку. Мне повезло посмотреть «Мелкую пластику» ар-деко.

А потом был великолепный Владимирский дворец, по пути к которому состоялась встреча с очаровательным бронзовым Пегасом на Большой Конюшенной. Вот только знать не знала, что оказывается всего крылатых коней три. Впрочем, посмотрев фото двух других, утешилась: «мой» — самый симпатичный!

День получился насыщенным (три музея, хотя первые два и небольшие совсем), а вечер снова позволил неспешно созерцать невские панорамы…

По идее этот рассказ должен бы завершить повествование о поездке в Петербург в августе 22-го, но не оставлять же в запасниках впечатления от второго, «Фермерского», дворца в Александрии и собственно парка?..

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия