Семидесяти-семи летию Победы над немецко-фашистскими захватчиками в ходе Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. посвящается.
На полном серьезе!
Продолжение поговорки, приведенной в названии, знают практически все жители бывшего постсоветского пространства. Разве что в республиках Средней Азии и Закавказья, относящимся с пиететом к «виновникам», она не приходила на ум при перебоях в водоснабжении.
История проживания народа, всем головным уборам предпочитающего кипу, а прическам — пейсы на территории еще Российской империи длинна и запутанна, тогда как приверженцев ислама на просторах современной Германии — полупрозрачна и насчитывает десятилетий шесть.
И казалось бы к чему тут эта политинформация, если бы не «картинка с выставки», что мне довелось подглядеть в Кальве, таком казалось бы сладком фахверковом раю, как и другие городки Баден-Вюртемберга.
В него я приехала после монастыря Петра и Павла в Хирзау, что территориально хоть и относится к Кальву, но по настроению отличается разительно. Сойдя с поезда в пригороде, я наслаждалась пением пташек, ухоженностью и умытостью пейзажа и умилилась приветствию пожилой пары, которая с букетом гладиолусов шла…не знаю куда шла.
Может на чай к соседям. Они с улыбкой объяснили как лучше пройти к бенедиктинскому монастырю, пожелав на прощание приятного времяпрепровождения.
Бенедектинский монастырь Петра и Павла.
И таки оно было приятным. Даже очень приятным, настоенным на запахе скошенной травы, дурманом стелющимся в тяжелом предгрозовом воздухе.
И никакого подвоха от посещения самого Кальва не ожидалось. Настроение было благодушным, а предвкушения сладостными.
Неладное шмыгануло на остановке автобуса, который должен был меня в Кальв доставить. Можно было бы и на поезде, т. к. билет на целый день, разъезжай не хочу. Но похожая на трамвай электричка ходит раз в пол-часа, тогда как автобусы чуть ли не каждые 5 минут.
Да и еще. Когда я дома рассматривала, как один из вариантов, путь от Хирзау до Кальва пешком: всего-то 4 км, да вдоль лесной опушки — милое дело, но при увеличении Гугл мэпс обнаружила, что дорога идет вдоль деревообрабатывающего комбината и складированной древесины. Так что и сама не пошла, и вам не советую.
Но вернемся к нашим барашкам. Странная женщина с манерами мужчины и отсутствием некоторого количества зубов что-то у меня попросила, но удовлетворилась искренним недоумением по случаю незнания местной мовы. И вроде бы турецкого вида девочка и дальневосточного вида мальчик на пальцах объяснили мне, какой именно автобус нужен. А потом эта же девочка втолковывала водителю, где «фрау», мне то есть, лучше выйти.
Но резанувшая слух повелительная интонация в голосе 10-ти летнего ребенка, общающегося с 40-летним по-бюргерски плотным водителем, это неладное усилило.
Дальше-больше. Полицейский доброжелательно, видно не в новинку ему это, о чем-то беседовал с тремя сильно бомжеватыми мужичками. Но и тогда я не сдавалась в своем благодушии. Всякое бывает.
Еще дальше и еще больше. Чудилось, в воздухе витает легкий тлетворный дух чего-то начинающего портиться, а поверхность, даже не нарядных зданий, а самой городской атмосферы, если сравнение имеет место, покрыта таким липковатым слоем, коснувшись которого хочется поскорее вытереть ладонь, с силой проведя по штанине от бедра до колена.
Натренированный на израильских реалиях взгляд прицельно выхватывал женщин с покрытыми не по местной моде головами и детишек не здешней смуглолицей породы.
Второй 3-х этажный ступенчатый дом - местная ратуша XVI века. То что мы видим - перестройка 1675 года. Больше фасад не меняли, лишь в начале 20 века добавили скульптуру Эльзы Конц (правда не поняла которая из них). Нам имя ничего не говорит, но ее выбрали в городской совет в 1919 году, сразу после получения женщинами избирательного права.
— Нет, не может быть. Единичные случаи, — подумала я так же, как потом подумала в пьемонтском Варалло, — не иначе дурным ветром занесло.
Я же помню майский восторг 2020-го Леночки Сонненшай и практически того же времени, что и моя поездка, хвалебный рассказ гида-профессионала Клавдии о Кальве. Так что убедив себя на Рыночной площади с почему-то не работающим в июльскую жару фонтаном,
что это лишь глюки из-за духоты и меняющегося атмосферного давления, решила спуститься на улицу ниже.
Надо сказать, что город многоуровневый.
Если сил некуда девать или хочешь погреться, то вам сюда дорога. А мне хотелось остыть, поэтому я плюхнулась с ресторанном теньке и сразу заказала пива, отчетливо осознавая, что по науке было бы лучше заказать воды комнатной температуры.
Но так хотелось пощипывающей за язык прохлады, что я плюнула на ЗОЖ и к алкоголю заказала еще и углеводов.
Макароны были сильно аль-денте, такими же были и морепродукты, что говорило о том, что их, в отличие от пасты, безжалостно переварили.
Когда на вопрос официантки:
— Понравилась ли вам еда? — пожала плечами и покривила ртом, она обиделась.
Но десерты там роскошные. Местные старички активно их поглощали и здесь, и в других кафе, щедро разбросанных по немногочисленным улицам Кальва,
и среди них не было ни одного человека не среднеевропейской наружности.
Кстати говоря, магазинчики в Кальве вполне себе симпатичные и я отдала им должное.
Потом, вспомнив, что входила в город по мосту, отправилась к речке, надеясь хоть там отловить вожделенную прохладу.
— И надо же было так накидаться недоваренными макаронами, — ругала я сама себя, — закусила бы пиво мороженым!
Но подумав о последствиях, решила, что макароны в сочетании с пивом оптимальнее.
Относящийся к региону Северный Шварцвальд Кальв сидит в довольно глубокой лощине, окруженной со всех сторон лесом. И не удивительно, что добыча древесины главная его специализация. Ранее он не чурался ткачеста и кожевенного промысла. Да и вообще был зажиточным и богатым.
Предпоследний 3-х этажный дом на нижней фотографии — летняя резиденция герцогов Вюртембергских. В состав герцогства, тогда еще графства Кальв вошел в 1381 году.
Правда и его потрепало время. Основанный в 1075 году, во время Тридцатилетней войны в 1634 году он был полностью разрушен. А вот во времена ВМВ разрушению не подвергся в отличие от практически стертого с карты Германии соседнего Пфорцхайма. (В нем делаем пересадку, если едем из Штутгарта в Кальв и Хирзау).
У реки, если было прохладнее, то не значительно.
Отпрыски блондинистых мамашек гоняли упитанных голубей и сытых уток.
Белобрысая малышня осваивала навигацию на «кораблях пустыни». А девчонки постарше болтали о своем о девичьем.
Атмосфера была неспешная, задушевная, разбавленная леностью середины лета.
И я успокоилась. И милота фахверка, такого вожделенного, вычитываемого в материалах Клавдии с надеждой добраться, стала раскрываться все ярче и призывнее.
Самый красочный, на мой взгляд, просто «матрешечный» дом Кальва. В нем расположен цветочный магазин.
— Плюнь на жару и головную боль. Голова пройдет, а сожаление от недосмотренного останется, — твердила я себе.
И надо же мне тут же наткнуться на супермаркет, и столики рядом с ним, и полную турецкую (условно) маму и хорошо питающегося ее сына, тыкающего в щеку родительницы кислотно-зеленым пластмассовым пистолетом.
— Тьфу, тьфу, тьфу. Ну почему ты посмотрела на право? Почему не на лево?
Я буквально сунула голову и руки до локтей в непитьевую воду прелестного фонтана, чтобы смыть наваждение.
Шпиль церкви св. Аврелия вырастал в перспективе спасительным маяком.
Вот уж точно оазис спокойствия и невозможности нежелательных встреч. Более того, в церковной прохладе я была совершенно одна.
Усевшись в первом ряду на неудобных стульях долго-долго, как иллюстрацию к старинной жизни в старинной же книге, рассматривала потрясающей красоты витраж.
Для полноты картины не хватало, чтобы заиграл орган. Частенько в моих поездках такое случалось. То он начинал играть, когда я входила, то когда выходила. Но орган Евангелистской церкви Кальва молчал.
Для информации, когда вы покупаете в кассе железнодорожного вокзала билет, то кассир непременно спросит, когда приблизительно вы собираетесь в обратный путь и напечатает на обороте билета ближайшее отправление поезда. Так и у меня было написано: 17–30.
И я высиживала в церкви не только из-за красоты витража и толстостенной прохлады, а и потому еще, что до времени, означенном в билете, оставалось полтора часа. К счастью в мозгу случилось прояснение, и осознание того, что никто не запрещает уехать раньше, буквально вынесло меня на улицу.
Еще мне хотелось найти что-то связанное с именем лауреата Нобелевской премии Хермана Хессе, романы которого я все обещаю себе прочесть. Не знаю точно, что это за дом, рядом с которым висел стенд с указанием имени писателя: может какой-то культурный центр, или библиотека, или что-то личное, но это все что я нашла в Кальве о нем,
не считая конечно памятника на старом мосту Николаусбрюкке рядом с капеллой св. Николая и дома его матери, что напротив Ратуши.
На последок, т. к. в запасе перед поездом было еще минут 20, я решила немного пройтись по левой от моста стороне города.
Тот ли это был тот же мальчик с зеленым пистолетом, или пистолет был из той же партии, но звали его точно не Ганс. Ганса же он выкрикивал, задрав голову ко второму этажу фахверкового дома. И что-то было в его голосе такое, что думалось, что Гансу из дома лучше не высовываться.
Впрочем торговец овощами в лавочке, которые по всему миру держат в основном выходцы из разных частей Азиатского континента, был весьма мил и любезен. Однако по факту абрикосы оказались безвкусными, а черешня, казавшаяся весьма аппетитной, блестящей и упругой, не то чтобы подгнила, это-то сразу заметно, а начала бродить и от этого раздулась, как гангренозная нога. Почти всю ее пришлось выбросить.
Думая о судьбе этого старинного, почтенного города, о судьбе куда более долгой и бурлящей, а потом затихающей, так сильно похожей и так сильно разнящейся с человеческой, и проваливаешься, как камень, в глубокие воды. И что ожидать ему в новые времена от этой тихой экспансии, которую немцы не хотят замечать, а хотят заменить, особенно в последние месяцы, невозможным реваншем событий 77 летней давности.
Когда я размашистым шагом
покидала город по тому же мосту, по которому входила, не постояв на нем, как лауреат-писатель, возвращающийся из дальних странствий, услышала смешки пяти мусульманских подрощенных молодых людей, отпускающих в мой адрес реплики на гортанном языке. Давненько я не ощущала затылком такую неприкрытую неприязнь.
Последняя фотография, сделанная мной в Кальве — это вид на уродливую автомобильную парковку, глядящую на ту сторону реки, где стоит скромная резиденция бывших герцогов Вюртембергских.
Поездка в Кальв лично для меня не удалась: ни по настроению, ни по новизне ощущения, хотя это был лишь 2-й фахверковый город того путешествия, ни по комфортности нахождения. Совершенно не ожидала, что в Германии меня пробьет на социальную тематику. Да и не желала этого. Все оно как-то само выстроилось
Тем не менее, никого не хочу отговаривать от поездки туда. Может это у меня «профессиональная» деформация и гипертрофированное чувство близкой угрозы, хотя я ни разу не параноик. Скорее из тех у кого бронепоезд.
Если мыслить нейтрально Кальв действительно очень мил прянично-уютным бюргерским устройством, домами, расчерченными ярким фахверком и украшенными
кашпо с геранью и замысловатыми старинными вывесками.
Рекомендую совместить покздку в Хирзау и Кальв с посещением города Бад-Либенцель (остановка предшествующая Хирзау). Там и озеро имеется. Так что день может получится очень славным если не обращать внимания на мелочи, которые мне мелочами не показались.
***
Если вам нужно поподробнее про даты, имена и события почитайте информативный рассказ Клавдии: «Музыка в архитектуре…»
Теги:
Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия