Африканская бабочка и её жители. Ч - 6. Неразгаданные тайны Бандиагары

Встречая в Мали детей, всегда можно отличить, учится ребёнок в школе или нет. Посещение школы стоит 20 долларов в год. Для многих семей это неподъёмная сумма.

Андон сам бывший школьный учитель, из-за маленьких заработков пришлось стать гидом. Нам удалось посетить школу в деревне Ирели, где он преподавал.

Ремонт в классах не производился давно. Мальчики и девочки сидят за старыми партами, на ветхих стульях. Писать учатся чернилами на деревянных дощечках или мелом на неком квадрате. Сзади в классе карта мира. Про Россию ребята знают.

Помню, в детстве и у нас в школе иностранцы иногда появлялись. Одному мальчишке ручку подарили, весь класс ему завидовал. Теперь я иностранец — приехал дарить подарки.

Дабы избежать ажиотажа, отдаём пачку ручек, брелков и конфет учителю, он сам распределит кому что.

Недалеко от Ирели в соседнюю деревню прилетал на вертолёте Жак Ширак. На колоннах догонского судилища здесь вырезаны красивые фигурки восьми предков.

Столбик-фетиш украшен глиняными зверьками.

Деревня образцово-показательная! Единственное, рядом не хватает пятизвёздочного отеля.

Петляя на джипах по пыльному бездорожью, постоянно встречаем женщин с тяпками и другими полевыми инструментами. Все веселы, поют песни, но фотографироваться не хотят. Соотношение работающих в поле мужчин и женщин примерно 1 против 4.

Вспомним, что мужчины на огородах не пашут. Продав 1 раз в месяц какую-то безделушку глупому туристу, он перекрывает заработок жены. Таким образом, продав 4 сувенира можно иметь 4-х жён, только где набрать туристов…

Джип остановился, пыль улеглась. Андом показывает ободранный баобаб. Его кора содрана для хозяйственных нужд.

Открываю дверцу возле огороженного палками прудика с крокодилами. Андон рассказывает про ещё одно священное место. Он уверяет, что в пруду с крокодилами можно купаться, и они не тронут.

Рептилии первопредки одного из догонских родов, который живёт поблизости. Если крокодил придёт к потомкам и съест курицу, значит что-то не так — нужно сделать жертвоприношение.

На посыпавшиеся вопросы Андон ещё и ещё раз отвечает, что местные люди здесь купаются.

Одни первопредки плавают в пруду, другие балдеют у воды, открыв пасти, словно русские туристы в турецком пятизвёздочнике у бассейна. Наверно накладно содержать такую ораву родни, еду крокодилам каждый день приносят, нет надобности топать в деревню за курицей…

Ещё мне было интересно, как они сюда попали, ведь Нигер очень далеко? На мой вопрос гид вновь повторяет, что это первопредки, догоны произошли от них.

Тогда я спрашиваю: «Может это сам Номмо? А прудик — озеро Дебо?» Вопрос ставит его в тупик.

Догонские танцы

Наевшись пыли, заставляю себя пропихнуть внутрь ещё и обед в ресторанчике в деревне Пирели. Именно здесь проходят известные далеко за пределами Африки догонские танцы.

Тут очень наглые дети, не уступают им и женщины. Я как российский министр финансов уже привык говорить нет и не обращаю внимания на кадопросов.

Пообедав, какое-то время ждём отмашки местного огона. Далее поднимаемся по склону на представление.

Артисты занимаются до 16 ч своими делами, и только после танцуют для туристов, облачая голый торс в костюм, а низ в синие национальные штаны.

Главные танцы догонов проходят во время праздника Сиги, который бывает 1 раз в 60 лет. Последний раз он состоялся в 1967 г., в год моего рождения (как они интересно про меня узнали). Сиги справляют более 1500 лет.

История его появления такова. Один жрец-вождь перевоплотился в змею, но увидев пьяных молодых догонов, сделал им замечание. Огоны тогда могли перевоплощаться в любое животное, но говорить на языке людей из тела животного, было строжайше запрещено. Нарушив табу, старик умер. В наказание за это в деревне родился мальчик с красной кожей. Люди молились и через 7 лет были прощены, кожа мальчика вновь стала нормальной.

В честь этого события и проводится праздник Сиги. На нём участвуют более 100 масок. Для туристов воспроизводится праздник Дес Максвел, который служит ежегодной репетицией Сиги, здесь участвуют 12 масок.

Где-то за домами мелькнула красная маска, затем вторая, показалась и третья. Маски прячутся. Местные женщины не должны видеть представление и актёров. Пусть дамы и занимают каждый раз плоские крыши вдали, но ритуал при этом не нарушен. Мы всей группой залезаем на большие валуны, настраиваем фотоаппараты.

Огон и его помощники изучают ровную песчаную площадку на предмет острых камней и веток. Если танцор поранит ногу — это дурной знак.

Старик читает какие-то заклинания. В центре площадки уложена аккуратная горка из камней. Каждый камень соответствует жившему в деревне огону.

Когда нынешний уйдёт в мир иной, его душа ляжет в горку камней посреди песка.

Ритуал заклинаний закончен. Вначале появляются несколько спортивных парней и привязывают к ногам ходули.

Тоненьким ручейком тянутся на танцпол одетые в костюмы молодые ребята.

Выходят старики, ранее танцевавшие в масках, и кланяются новым танцорам. Музыканты загнутыми колотушками стучат по двум большим барабанам. Им подпевают железными голосами два непонятных инструмента.

Узкая площадка заполняется примерно пятьюдесятью артистами. Маски приплясывая, пылят вокруг камней символизирующих умерших огонов.

Разнообразные маски привязаны к головам парней, каждая из что-то обозначает и задобрит своего духа. У всех узкие вырезы для глаз, рта нет совсем.

«Смотри в глаза, а не в рот», — говорят догоны.

Маска ходули — символ перехода догонских женщин через Нигер (когда их пропустили бозо).

Маска с рогами — богатство.

Белая высокая маска — мудрость.

Примерно такая же, но загнутая назад — призвана помочь от заболевания щитовидки (для многих людей щитовидка является здесь серьёзной бедой).

Крестообразная канага выражает понятие о сотворении мира и человека в пространстве, подпирающего небо и землю.

Особенно удивляет пятиметровая маска-доска, с восемью квадратными вырезами, в которых живут восемь предков, если вдруг такая маска ломается, представление останавливают.

Человечек с согнутыми ручками и ножками, сидящий на квадратном основании является главным среди собратьев, это маска всех масок.

После совместного шествия по кругу каждая группа танцует отдельно. Каждая маска пляшет в своей манере, отгоняя злых духов плётками в такт пронзительному барабанному бою. Пятиметровая маска-доска вообще несколько раз нагибается, касаясь верхним концом земли.

Представление идёт своим чередом, ребята выкладываются на 100%, раскачиваясь вперёд и назад в тяжёлых одеяниях. После огон благодарит их за танец.

Ребята наверняка устали, маски много весят, держащие их верёвки больно давят на затылок. Понимая это, стараемся быстрее с масками сфотографироваться и отпустить их.

Маски исчезают, словно их и не было. Через минуту на полянке ничто уже не напоминает об увиденном спектакле.

Догонские традиции

Пауло отдаёт огону денежку за представление. Спускаемся в долину, рассаживаемся по машинам. Джип, петляя по серпантину, медленно взбирается на плато.

Наверху Андон показывает ещё одно священное место. Красавица Бандиагара имеет здесь, словно разрез на платье, глубокий вырез.

С другой стороны слева вдали чернеет скала-наблюдатель и уже знакомые домики нижней Банани, а прямо напротив, грустит оставленная жителями деревня.

С нашей стороны к краю уступа подходить нельзя, камни почти везде измазаны белым — здесь задабривают духов.

Деревня, как оказалось, не является брошенной, подтверждая это, тянется к небу дымок из одного домика. Догоны, если переселяются, то на старом месте всегда оставляют самого древнего старика для общения с духами.

Один раз в неделю внуки приносят деду еду и дрова. Когда старик уйдёт в мир иной, на его место придёт жить другой человек, тот, кто будет на данный момент старше всех.

Строения прилеплены к скале и возведены балконами один над другим, переходить на разные уровни можно только по бревну, имеющему вырезы под ступени.

Враги захватить врасплох догонов не могли. Но как жили люди? Неужели лазали над пропастью по своим делам туда-сюда? Наверно подобные неудобства и послужили толчком для переезда, но только в конце 20-ого века.

Посёлок Санга

Погода вновь начинает портится. Бледной лисицей на пыльном небе спешит в свою норку солнце. Под его косыми лучами Андон вытаскивает нас, слегка очумевших от впечатлений, на прогулку по посёлку Санга.

Селение живёт своей тихой жизнью. Отдыхают старики в судилище.

Таскают вёдра и детей догонки, семенят ослики с поклажей. Мусора на кривых улочках нет. В некоторых дворах забор сложен из камней так, что конструкция держится только за счёт своего веса.

Движемся за гидом след в след. За нами везде наблюдает множество глаз. Наверно местный народ был бы совсем не прочь содрать с нас кадо за осквернение своих обмазанных в белое святынь. Все дети с соплями, и очень сильно кашляют.

Запасных рубашек у меня больше нет, держусь от них подальше. Медицина в Санга представлена какой-то каморкой, но в случае подозрения на малярию немедленно везут в больницу.

— Ну что вы её фотографируете? Есть же нормальные женщины,- шутит Андом, когда мы дружно снимаем домик и догонку.

— Она переживает критические дни, поэтому пришла сюда.

При таких вариантах, догонка 5 дней живёт в специальном домике, в поле не работает, сама готовит себе еду, обкуривается дымом от мух и комаров. Наверно в этом есть логика, когда они уходят из семьи.

Прокладок нет, семейное гнёздышко было бы в пятнах, которые привлекают насекомых. Для женщин это ещё и полноценный отдых.

Если у туарегов, фульбе и бамбара марабу обозначает учёного исламского мужа, то у догонов марабу связан с магией.

Серые глиняные улочки и домики Санга невидимым образом поделены на кварталы и в каждом имеется свой марабу. Андон подводит к одному такому домику.

На каменный забор стараемся не дышать, дабы не попасть на бабки.

Оказывается, здешний марабу месяц назад умер, но был ли он огоном, я так и не понял. В центре его дворика возвышаются булыжники. Ушедший марабу тоже стал камнем, и занял место в общей куче. Рядом суетится по хозяйству женщина. Её обязанность только прислуживать, но это не жена покойного.

Новая метла чисто метёт. Женщина это понимает, вот и старается привести всё в порядок, чтобы не потерять работу.

Когда в селение приезжает в гости другой марабу, он спит в специальном домике, не заходя на территорию хозяина-марабу. Без магической защиты никак нельзя. На место умершего святителя в магический домик скоро заселится другой.

Будет производиться обряд очищения. Окрашенные в белое святые места новый марабу будет сверху подмазывать кровью.

Колдовское жилище окон не имеет, но у входа на фасаде множество отсеков. В полости ранее складывались фетиши. В последние годы марабу прячут атрибуты в укромных уголках.

Трудно поверить, но фетиши у колдунов воруют. Местные мужчины сильно пьют. Говорят, их самогонка бьёт по голове сильнее джина, а бражка не уступает по качеству нашему Клинскому.

Вот тебе и народ — носитель тайного знания! Люди, словно вороны, порвали золотое слово правды! А было ли оно вообще?

Возле отеля догонами выстроен добротный и вечно закрытый дом, куда в любое время может приехать на отдых внук Марселя Гриоля. Француза в Санга уже не помнят, не знают и своих (а может его) мифов.

Правда, сохранился домик охотника догона, у которого останавливался Гриоль, внук того охотника превратил жилище деда в музей.

Только здесь и можно понять, как жил раньше этот африканский народ. Территория огорожена высоким забором, стащить что-либо тяжело.

Полочки на фасаде дома-музея заставлены фетишами: фигурками, шкурками, оружием. В одной из ниш живут голуби.

После минутного осмотра мордоворот-внук долго уговаривал купить у него какую-то фитюшку, уверяя, что её трогал сам Гриоль.

Догнаться в стране догонов проблематично. Идти в народ за самогонкой, такой вариант отпадает сразу, а 50 капель виски на наши деньги в отеле стоят 240 р. Соков нет, а бутылки кока-колы затёрты по краям добела. В отсутствии покупателя их постоянно гоняют из ящика в ящик.

Горная жизнь тяжела. Молодёжь рвётся в город. Парнишка, помогавший спускаться в Банани, с надеждой во взгляде всучил мне бумажку с телефоном, а увидев «визитку» конкурента (гида из Тимбухту), не дав мне опомниться, яростно порвал её.

Девушки догонки едут в Бамако наниматься служанками, или как получится. От визита в столицу у провинциалок порой рождаются дети. Малышей мамашки подкидывают в общину и вновь уезжают. Кто попробовал городскую жизнь, в деревню не возвращается, забывая и про духов, и про фетиши.

Попав в отель и проглотив в баре виски, я ушёл спать в номер. Улётный по впечатлениям день окончился. Размножаться, подобно восьмому предку из мифа, в стране догонов я не собирался.

Переезд в деревню Юга

Утром ветер принёс холод. Небо опять какое-то молочное от пыли. Закутав голову в национальную шапочку, работник отеля поливает деревья. На выходе уже караулят торговцы. Прощай Санга! Хотел бы я сюда вернуться? Затрудняюсь ответить.

По плану в первой половине дня нам нужно попасть в далёкую горную деревню. Я сидел с Андоном в одной машине, и, мучаясь красивой легендой о полёте его народа с По-Толо на Землю, решил расспросить про это. Он отвечал как-то неохотно и зло.

Смысл его короткого рассказа в том, что у догонов есть специальные люди, которые наблюдают за Сириусом. О том, что Сириус двойная звезда они знали давно (до открытия Сириус В Кларком).

Догонская неделя состоит из 5 дней (я ранее слышал, что до всемирного потопа люди так считали неделю), и кто-то где-то по древним формулам прослеживает циклы звезды.

Когда вторая звезда находится рядом, Сириус усиливает блеск, а когда удаляется, Сириус начинает мигать. Под конец разговора догон посоветовал мне, забыть всё, что я читал в европейской литературе про его народ и про звёзды…

Проезжаем деревню Ару. Здесь Андон засиял и рассказал интересную историю. Род Ару первым отправился в переселение с насиженных мест, за ним устремились другие. Когда 4 рода попали на плато, они разделились надвое. Кто-то остался жить вверху, кто-то спустился.

Огон Ару, оставив на горе часть семей, увёл своих людей вниз. Ару был калекой, но при этом зубами разрывал курицу и даже целого барана. Его жертвоприношения доходили до богов. Когда огон умер, никто не захотел занять его место. Тогда старики силой назначили святейшего и не выпускали его из дома.

Традиция прижилась. В деревне Ару огона назначают не спрашивая желания.

«Счастливчик» может иметь семью, но никогда не переступает домашний порог. Даже в судилище не ходит, решая спорные вопросы у себя.

— С Дюонами дел не имейте! — волнуясь, говорит Андон. Оказывается, один из родов, спустившихся в долину, украл у соплеменников все инструменты. Их старейшину звали Дюон.

— Если встретите человека с такой фамилией, он из рода воров! — закончил догон.

Нужно заметить, что в Мали не очень много фамилий.

Джипы останавливаются у подножия Бандиагары. Полный Костя остаётся внизу с женщинами, а желающие увидеть деревню идут пешком, скачу по камням вверх. Места очень красивые. В очищенных от песка камнях угадывается русло ручья, задумчивы вековые баобабы.

Когда-то давно здесь от вертикальной стены плато оторвался кусок. Камни раздробившись и хаотично улеглись рядом. Деревня, куда мы поднялись, называется Юга. Здесь живут и работают мужчины ткачи. Женщин к ремеслу не допускают.

Юга снабжает почти всю Бандиагару цветными тканями, изделиями из шерсти и хлопка. Национальные мужские костюмы — синяя рубаха и синие брюки, которые можно увидеть у современных догонов только на танцевальном шоу, производится здесь.

Ко мне подруливает местный мужик. По виду понимаю, что ему необходимо опохмелиться. Даю монетку. Сверкают голые пятки, через некоторое время он возвращается, предлагая угоститься бражкой.

Вежливо отказываюсь, а спасённый мною человек с удовольствием позирует для фотографии. После принимается что-то ткать на допотопном станке.

Юга буквально срослась с постройками теллемов. Обычных догонских домиков с соломенной крышей сомбреро здесь нет. Существует версия, что местный народ — потомки теллемов. Люди в деревне маленького роста, может и правда они догонизированные пигмеи.

С любопытством останавливаемся возле обычного на первый взгляд деревенского строения. У открытой двери возле порога сидит матёрый старик в белой одежде, на шее какие-то бусы. Это деревенский колдун.

Суровые брови нависают над пронзительным взглядом, словно утёсы Бандиагары над пещерами теллемов.

Андон предупреждает, старика не фотографировать без его согласия. Не вникая в суть, три раза тихонько щёлкаю — всё оказывается смазанным.

За гранью понимания…

Колдун из деревни Юга известен далеко за её пределами. Люди идут сюда за помощью, несут подарки и деньги. Бусы на шее мага — его амулет, его главная сила.

Когда старик умрёт, его родные снимут бусы и спрячут. По словам Андома, где-то в другом месте, уже родился мальчик, который примет титул. Преемник периодически впадает в состояние похожее на эпилепсию. Колдун и мальчик, не зная друг друга лично, в такие моменты устанавливают контакт.

Преемник, после смерти старика, придёт в Юга, и будет яростно искать бусы. Найдя амулет, он станет официально колдуном.

Конечно, у родственников покойного появляется возможность для получения отката, но африканцы рьяно верят в колдовство. Те люди, кто видел, как преемник ищет бусы, вспоминают подобное с содроганием. Человек совершенно безумен и поведением своим напоминает раненого зверя.

Я в магию верю, сталкивался лично, но считаю, что она не происходит по принципу: деньги — услуга — деньги — услуга…

Мои малийские спутники прошлый год ездили в Бенин и посещали колдовскую деревню, где верховному магу привозят его непутёвых коллег и верховный отлучает их от ремесла. В группе туристов был известный психиатр Николай (изменено). Учёный муж отрицает магию и часто мелькает во всевозможных телепередачах на данную тему.

Николай достал верховного колдуна вопросами, «когда он умрет», «пусть это произойдёт завтра на глазах у всех в 17 часов».

Действие перешло некие рамки приличия, психиатр, как гость, вёл себя крайне бестактно, но верховный ему ничего не ответил. На следующий день, когда группа ехала через горы на автобусе, впереди, на глазах у всех, аккурат в 17 часов перевернулся грузовик.

Люди зароптали, кто-то даже предложил высадить из автобуса Николая, который сразу притих. Добавлю, человек умер через два года, когда вернулся в Африку (в Уганде в национальном парке). Так что, терпение чужих богов лучше не испытывать, как и своих!

Сдругой стороны, если каждая африканская команда имеет колдуна, почему они не Чемпионы Мира? Если существуют китайские церемонии, то колдовские догонские им не уступают.

Жена ведуна придя к колодцу, должна обязательно три раза сказать, кому она понесёт воду. Женщины услышав, пропустят её вперёд, сразу после неё воду брать нельзя, нужно подождать.

Веками отработаны церемонии при походе его жены за просо, за зерном, за сукном… Колдун может и должен гулять по деревне, но в его дом заходить нельзя. При встрече на улице необходимо отвернуться и пропустить старика.

Давать ему и брать от него, что-либо нельзя. Предмет нужно положить на землю и совершать это должен специальный человек.

Общаться напрямую тоже нельзя — только через этого посредника. Одним словом, полно всяких прибабасов.

Даём посреднику денежку, он кладёт кадо возле колдуна. Исчезает напускная суровость, дед расплывается в улыбке. Фотографируем старика, а он желает нам хорошей дороги.

Из дома выскакивает внучок. Ребёнок отличается в лучшую сторону от своих сверстников культурой поведения. Он более воспитан, видна ухоженность и достаток.

Оотдаю посреднику для колдунёнка игрушку — надувной язычок. Дед от радости просто сияет.

Удивительно, но больше чем родной чёрной магии, африканцы боятся белой магии. Если после нашего визита кто-то как-то не так себя почувствует, колдуна будут просить провести обряд очищения деревни.

Юга вплотную подходит к постройкам теллемов, ранее в них жили и сами догоны.

Не так давно деревня переселилась чуть ниже, но у теллемов остался огон. Он и только он может и должен находиться в старом месте, поддерживать связь с предками. На камнях надписи, на разных языках запрещающие подниматься на территорию огона.

Нашему гиду посчастливилось один раз там побывать, на специальной церемонии.

Городок Бандиагара и переезд в Санхо

Спускаемся по камням в песочную долину. По дороге встречаем колоритного охотника с огромным копьём. Хотелось бы знать, на кого можно в здешних горах промышлять таким оружием? Крупные животные давно отсюда ушли, или их перебили.

Отец Андону рассказывал, как во времена его юности община охотников выследила и убила одинокого слона. Догоны долго шли по следам отбившегося от стада самца. Слон уснул, ему воткнули в брюхо четыре копья с привязанными верёвками, за которые периодически дёргали, увеличивая рану.

Два копья сразу выскочили, а два остались. Взбешённый от боли слон гонялся за людьми, но через сутки догоны праздновали победу.

Чуть отъехав от Юга, прощаемся с Андоном. Гид оказался хорошим, мы много узнали о его народе.

Бандиагара остаётся в стороне, кружим по песчаным барханам. Ещё 30 лет назад догоны в Буркина-Фасо на велосипедах ездили. Теперь колёса в песке увязнут. Здесь видно, как наступающая Сахара уничтожила своего врага — зелёную растительность, и далее, вплотную подойдя к крепости Бандиагара, атакует её миллиардами песчинок.

Вновь поднимаемся на плато по извилистой дороге. Сверху потрясающий вид на пустыню. Далее, словно забравшись на панцирь огромной черепахи, трясёмся по гладким и плоским плитам.

На редкой почве пробивается кустарник, иногда деревья. Камни сменяются землёй, появляются поля с луком, река, плотина, и вот, мы в городке Бандиагара — это столица догонов. Заселяемся в отель.

После обеда Пауло везёт нас в деревню Санхо.

Останавливаемся у входа в деревню. Два обложенных камнями прудика обросли зелёной травой и мусором. Некогда, в отсутствии колонки, это были колодцы.

Тут мы впервые увидели в стране догонов собратьев-туристов. Это были два японца. Спрятав лица в маски, а руки в нарукавники, они как от чумы выбегали из деревни. На мой взгляд, если так бояться Африки, не стоит сюда вообще приезжать.

Как в омут, как в крещенскую купель, смело заныриваем в деревню, обрастая свитой из детей. В Санхо имеется мечеть и мусульманская школа для мальчиков. Ребята, сидя на голой земле что-то поют, выводя арабской вязью надпись на дощечках.

Рядом с медресе двухэтажный дом, куда приходят на ночь холостые мужчины. Здесь нужно объяснить подробней. Один раз в три года в Санхо проводится обряд обрезания детей в возрасте от 12 до 15 лет. После юноша живёт и питается в семье, но ночевать, пока он не женится, уходит в мужской дом.

На отполированных скамейках домика перекантовалось не одно поколение догонов. Внизу спят кто постарше, вверху ночуют совсем юные. Близость города вносит свои плоды в жизнь деревни, сюда приезжают редкие туристы.

Домики ухожены и украшены тотемной лепкой. Мусора на кривых улочках нет.

Охотники в Санхо вывешивают на стены домов шкурки-фетиши добытых зверьков. Удивительно, но их не воруют.

Наверно местные подростки спят в мужском доме и не фетишат по ночам.

Обряд обрезания

Санхо расположена в красивом месте между скал-осколков Бандиагары. Выйдя из деревни, поднимаемся в гору на один из них. Здесь находится грот, где производят обряд обрезания. Гротом это назвать тяжело, скорее амфитеатр под высоким навесом. Рисунки рыб, змей, слонов и всяких других животных украшает стену.

В Санхо нет даже радио, поэтому рисунки служат детям подобием мультиков. При обрезании мальчика сажают на специальный камень, скручивают руки назад, а напротив, орудует человек с ножом…. Нужно проявить мужество и терпеть.

Дети приходят в себя, отлёживаясь три дня под специальным камнем, а всего находятся здесь 15 дней. Если кто-то балуется, смотритель сажает озорника в узкое пространство под плитой.

Дабы занять чем-то обрезанных догонят, проводится турнир, кто быстрее бегает (естественно без штанов). Победитель получает мешок просо.

На 15 день стараясь доказать, что мальчик стал мужчиной и у него ничего не болит, ребята забрасывают камни на нависающий балкон. Высота примерно с пятиэтажный дом. Я добросить не смог.

Солнце клонится к закату, играя на маковках догонских домиков и удлиняя тени от баобабов. Виды со скалы потрясающие, но нам нужно возвращаться.

В Мали есть негласный закон для детей, к тубабу можно приставать только на своей территории. Отставшие кадопросы, словно воины перед сражением, накопили силы и ждут внизу под скалой. Каждому тубабу придётся отбиваться от 10–15 детей, ну да ладно, не в первый раз.

Спустились к деревне, тут похожий на борца сумо колоритный Костя неосмотрительно что-то кому-то дал и принял на себя удар цунами.

Далее нас спас помощник огона. Он буквально с палкой гонялся за детьми.

Вернувшись в отель, обнаруживаю, что почти все карты фотоаппарата заполнены. Нужно чиститься, чем и занимаюсь. Включаю телевизор, там идёт фильм про местную жизнь. А мне, смотря на актёров, только и слышится: «Кадо! Кадо! Кадо!»

В малийских ресторанах редко где хорошо готовят, мясо, как правило, не отбивают совсем. Хотя по правде и ресторанов то здесь раз, два и обчёлся. Мои попутчики все искусаны комарами. Кто-то даже заклеивает скотчем щели между дверью и полом.

Я же так устаю, что вырубаюсь спать, не замечая кровососов.

Продолжение — Африканская бабочка и её жители. Ч — 7. Неповторимый Дженне

Теги: Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых