Барханы под звёздами. Ч - 3. Глаза Сахары

Если сделать десяток шагов от дороги, то оказываешься на абсолютно ровной поверхности спрессованного с камнем песка.

Птицы и мухи здесь не летают, в небе нет даже намёка на облачко, но на грешной земле иногда встречаются верблюды, овцы и ослы, чем они питаются, осталось для меня загадкой.

Зато вдоль трассы постоянно проскакивают изодранные в хлам автомобильные покрышки.

Пролетающая стая ворон сообщила о близком оазисе. Потянулись песчаные барханы, спаянные кустарником, дальше замелькали пальмы, домики, машины, люди, плакаты Каддафи, и вот мы уже стоим в Себхе на светофоре. Человек, не ездивший по пустыне, не поймёт, какое удовольствие после её преодоления видеть разнообразные пейзажи.

Себху называют воротами Сахары, сюда издавна приводили на отдых караваны.

В центре города на горе высится грозная цитадель, построенная во времена правления турок. 1 сентября 1969 г., 11 офицеров участвовавших в заговоре, услышали по радио обращение Каддафи к народу, и, своими малыми силами попытались установить контроль над городом, когда им это не удалось, забаррикадировались в крепости, ожидая развязки.

Но горожане вышли на улицу в поддержку революции, позже к ним присоединилась полиция. Ожидавшие самого плохого конца офицеры вдруг стали национальными героями.

Заезжаем в магазин Себхи. Набор продуктов примерно, как и везде на Востоке, стандартный. Желающие что-то себе покупают.

Далее водитель автобуса доставляет нас в кемпинг, где все рассаживаются по джипам.

Группа была ещё в Москве поделена на две половины. Я оказался в машине вместе с говорившей по-арабски Леной, к нам же присоединился привёзший из Триполи паспорта гид Мухсин. Перейти из одной группы в другую было нельзя, списки утверждены в полиции и два сопровождавших офицера проследили за их точностью.

Светлая песчаная пустыня гораздо приятней каменистого панциря. Водитель джипа, отъехав примерно 15 км. от города снижает скорость, и начинает внимательно вглядываться на обочину, затем, увидев следы уходящие в пустыню, движется по ним.

Через какое-то время мы останавливаемся у палаточного лагеря.

Повар с напарником к нашему приезду уже установили длинный стол и лавки, предлагая попить чаю.

Ужин из макарон состоялся при свечах, которые постоянно задувало ветром, и завершился в полной темноте.

Ах какой в тот вечер был закат!

Огромная, бархатистая масса песка переливалась каждой своей частичкой в лучах уходящего солнца. После заката солнечного диска, западная половина неба словно дразнила потемневшую восточную апельсиновыми, мандариновыми и морковными отблесками, но мрак наступал.

Поддерживая свет зазвездилась Венера, после, в хаотичном порядке зажигались уже сами звёзды. Караванной тропой нарисовался млечный путь, чиркали кометой падающие метеориты.

Но любоваться мне тогда было некогда, нужно было в первый раз собрать привезённую из Москвы (подаренную от сайта Маил. ру) палатку. Происходило заваливание то на один, то на другой бок, колышки не хотели закрепляться в ливийском песке. Но вот палатка установилась, ветерок ознакомительно зашевелил её края. По углам я разложил вещи, и, как оказалось не зря.

Утренний ветер сорвал петли с колышков, и Бог знает, что могло бы произойти. Заползая в палатку, я убедился, что песок к телу не прилипает, испачкаться в Сахаре невозможно. Достаточно просто встать, и все песчинки отпадут сами собой, если они, конечно, не попали в карманы и складки одежды.

Очень мудры жители пустыни, они носят длинные, не имеющие складок и карманов платья. Ливийцы разжигают костерок, сами ложатся вокруг на девственно чистый песок, о чём-то спорят. Я подсаживаюсь, они угощают зелёным чаем.

Шофёра моей машины зовут Зухир, он старший в колонне. Водители и офицер ливийских спецслужб — арабы, повар и его помощник — туареги. Существует дедовщина, арабы занимают более высокие позиции и слегка гоняют туарегов. Зато, последние, помыв тарелки и котлы, после ужина устроили для нас настоящий концерт.

Зажигательно стучали ладони по пустой канистре, выводила арабский мотив сдвоенная дудочка. В тишине барханов зазвучала песня.

Идёт Сулейман по пустыне, идёт верблюд,

Идёт Сулейман по барханам, идёт верблюд

А дома ждёт хабиби (любимая),

Хабиби ждёт Сулеймана….

Потеряться ночью в пустыне можно очень легко. Небо сливается с горизонтом. Своих ног в темноте не видно, не понимаешь куда наступаешь, а отойдя 200 м. за бархан теряешь из виду горящий в лагере костер. Гид инструктирует, что если турист потерялся, лучше оставаться на месте, орать и сигналить фонариком.

Свет в ночи виден издалека. Напуганный такими речами, я в первую ночь далеко не уходил, пытался привыкнуть к пустыне, рассматривал звёздное небо. Когда направляешь фонарик вверх, то в его разрезающем луче видны десятки летящих по своим делам песчинок.

Воздух лишён водяных паров, и земля быстро отдаёт дневное тепло. Ночью я сильно замёрз. Сон, отогнанный стаканчиками зелёного чая, так и не заглянул в мою палатку, и я, кутаясь в спальник, ждал рассвета, как соловей лета.

Утром умываюсь ветром и капельками воды из бутылки. Позавтракав, собираем палатки, загружаемся в машины.

Водители спускают давление в шинах.

Повар просматривает место на предмет мусора, и трогаемся в путь. Там, где ещё несколько минут назад кипела жизнь, на песке остаётся множество следов. Сахара, утренними и вечерними ветрами, приведёт себя в первозданный порядок, изменит ландшафт, навсегда скроет память о нашей ночёвке.

Дорога петляет по барханам. На некоторых участках Зухир просит выйти, и мы, с замиранием сердца наблюдаем, как резко поднявшийся на песчаную волну джип скользит по её гребню вниз.

После, поверив в мастерство водителя, уже не выходим, доверившись ему, ждём, что будет дальше. Капот джипа зависает перед открытым небом. Что за капотом, пропасть? Парашютов у нас нет. Десантируемся вместе с машиной? Но автомобиль, понизив скорость, плавно спускается по склону.

Постепенно привыкаем к такой дороге. Водители возят группы постоянно, знают здесь каждый холм. Поездка уже не кажется экстримом.

На высоких склонах останавливаемся. Арабы собираются в круг и обсуждают маршрут.

После с удовольствием поют, как идут по пустыне Сулейман и его верблюд.

Барханы понижаются, попадаем в низинку, где растут кусты.

Движемся по руслу древней реки, по песчаному вади. Кусты с деревцами, скрепляя грунт, образовали некие высокие зелёные острова в море кочующего песка.

Под одним из таких островков чернеет металлическая бочка. Арабы вытаскивают бочку, и начинают рыть возле неё.

Один человек работает, другие поют:

«Хозяин пустыни, дай воды. Хозяин воды, утоли нашу жажду!»

Проступает мокрый песок. Копать дальше? Но у нас нет желания ждать появления мутной жижи. В древние времена именно так утоляли жажду караваны, именно такими были в Сахаре колодцы.

Прыгаем вместе с джипом вверх и вниз.

В какой-то момент заползаем на верхушку крутой горы и зависаем на вершине. Возможно, перемещающиеся барханы, достигнув данной точки, как и мы, замерли в восторге, не смея двинуться дальше.

Внизу открылся удивительный пейзаж! В окружении жёлтых песков синело озеро, овальной формы, по краям которого зеленели пальмы. Что это, мираж? Именно так жители пустыни представляют рай, вода и тень от деревьев.

Первые туареги, попавшие в Италию в начале прошлого века, открыли рты, увидев водопад, а потом, когда поняли, что вода не закончится, заявили итальянцам, что их Бог очень добрый, раз поселил своих людей в раю.

Озеро Габраун, на которое нас привезли, является визитной карточкой Ливии. Многие европейцы приезжают сюда, полюбоваться его красотой, и искупаться в его солёных водах. Концентрация соли примерно как на Мёртвом море, а разница температур вопреки закону физики, внизу горячее, чем сверху.

20 лет назад рядом находилась деревня народа Дауда, власти переселили её в другое место.

Дауда в переводе обозначает — поедатели червячков. В водах озера водятся какие-то вкусные червячки, или маленькие креветки, собирать которых приходят издалека местные женщины.

Возле Габраун остановка на обед.

Замотанные в покрывала туареги устроили здесь рынок, предлагая платки, ножи, мечи, сёдла от верблюдов, набор товаров примерно одинаков.

Но нигде нельзя увидеть в продаже барабаны. Этот ритуальный символ власти даже в наше время не продаётся.

Торговцы уверяют, что национальные кресты туарегов и всевозможные висюльки сделаны из серебра, в чём я очень засомневался, но с удовольствием прогулялся вдоль сувенирных развалов.

Здесь можно взять напрокат лыжи, и покататься со стометрового бархана вниз, но прежде по жаре нужно туда подняться.

Желающих не нашлось. Купаемся в озере, споласкиваемся водой из колодца, и обедаем, по принципу шведской тумбочки.

Хочется отдохнуть в тени под пальмами, но жуткое количество мух мешает воспринимать Габраун как рай.

Выгнанный мухами из рая отправляюсь посмотреть на развалины деревни. Дауда не являлись кочевниками, об этом говорят крепкие стены брошенных домов, полуразрушенная школа и мечеть.

В полуденной жаре пальмы развесили янтарные финики, множество бабочек летает по цветущим кустам, неведомые птицы чирикают песни.

Наверняка ночью выползает прогуляться всевозможная живность. Одним словом пустынная жизнь возле оазиса бурлит.

Рядом с развалинами, посредине нависающего бархана, торчит палка с зелёным флагом. Так обозначена могила мухтара — уважаемого человека. Мухтар у арабов в селении решает множество житейских проблем, к нему всегда идут за советом.

Только он устанавливал время, когда собирать финики, распределял обязанности в деревне. Ослушаться мухтара — тяжкий грех.

Позже, гид Мухсин расскажет такой анекдот. В голодное время приходят жители деревни к мухтару и видят, что он трескает сало и развлекается с женщинами. Удивлённые дехкане, забыв свою проблему, задают вопрос.

— Мухтар, можно мы сходим на базар и тоже купим сало?

— Нет, нельзя!

— Но ты ведь ешь сало и балдеешь с женщинами.

— Так я же ни у кого не спрашиваю.

Следующая остановка на маршруте озеро Маву.

Оно меньше размером, но тоже очень красивое.

Затем, через 20 минут пути озеро Умльма (мать воды), уже совсем маленькое.

Последнее на пути высохшее озеро Мандара. Чёрная почва, бывшая ранее дном водоёма, вздыбилась, потрескавшись от жаркого солнца, растущие пальмы ещё свежи и наполнены финиками, тянется вверх камыш, но здесь всё кончено. Оазису Мандара уже не возродиться.

Желая понять причину ухода воды, ливийские учёные взяли пробы грунта, но что это может изменить.

Из существовавших ранее 20 водоёмов осталось 3. Все озёра расположены в русле вади, по направлению с запада на восток. Древнее русло окружают гигантские песчаные горы.

Ветер пустыни дует всегда в одном направлении с юга на север. Как и почему он не загоняет барханы в низину? Одна хорошая песчаная буря самум способна полностью изменить рельеф местности.

Пережившие самум описывают, как посреди полуденного сна вдруг раздаются непонятные звуки. Огромные, неподвижные дюны оживают, шевелятся. Горизонт меркнет, воздух наполняется песком, словно небо опускается к земле, становится нечем дышать, всё кругом гудит и ревёт. Горячий, закрученный в тугие жгуты песок бьёт по лицу и рукам. Человеку кажется, будто с него сдирают кожу наждачной бумагой.

Необходимо ложиться на землю, накрыться одеялом. Если повезёт, то совсем не засыплет.

Геродот описывал, как в песках соседнего Египта загадочно пропала персидская армия Камбиса, состоявшая из 50 тыс. солдат. Сын Кира Великого (династия Ахеменидов) посылал войско покорить небольшой оазис, но армия, попав в самум, исчезла.

Почему же не засыпает песком озёра? Позже наш повар туарег скажет мне, что озёра это глаза Сахары. Если принять это за ответ, тогда всё становится понятно. Барханы это веки, а пальмы — пышные ресницы. Сама себе Сахара зла не желает. Человек и его деятельность, вот причина исчезновения воды в пустыне.

Правительство Каддафи разработало и осуществляет целый проект, по бурению подземных вод в Сахаре. Далее вода по трубопроводам подаётся в северные районы. Идёт война природы и человека. Сахара наступает на узкую полоску приморской земли, а люди отвечают ей ударами с тыла.

Продолжение — Барханы под звёздами. Ч — 4. Наводнение в пустыне

Теги: Экстремальный отдых, Культурно-познавательный туризм