Жизнь на перекрестке. Часть  4. Начало празднования Навруза, снегопад на перевале. Нас не ждали…

Зрителей от участников отделяла «живая» изгородь — цепочка стоящих на некотором расстоянии друг от друга полицейских. Чтобы лучше видеть происходящее, я попыталась пробраться в первые зрительские ряды. Я никого ни о чем не просила, никого не расталкивала своим рюкзачком. Но как только люди на задних рядах поняли мое желание, они тут же расступились передо мной. Мало того, стоящих впереди себя просили сделать то же самое. Пара минут — и вот я уже стою не только впереди зрителей, но и впереди полицейских! И они тоже не возражали, чтобы я перемещалась по площади с фотоаппаратом в руках. Оглянувшись, заметила, что Виктор и Коля тоже здесь, в окружении мужчин-танцоров: каждый район представил свою группу в своих костюмах.

Репетицию именно это танца мы и наблюдали вчера во дворе какого-то дома:

Нам не долго удалось побыть на празднике. Гид торопился поскорее выехать из Кашгара, беспокоился, как бы не застрять на перевале по пути в Ташкурган — там ожидался снег.

До перевала доехали без проблем, хотя на подъезде к нему было понятно, что снег идет давно, и насыпало его прилично. Вот уже и сам перевал виден, до него осталось буквально несколько десятков метров небольшого подъема.

Но… наша машина оказалась неподготовленной к такому испытанию, из-за летней резины идет юзом, не может удержаться на дороге, соскальзывает на обочину в кювет.

Пришлось останавливаться и думать, что делать. После телефонного совещания гида и водителя с кем-то в Кашгаре было принято решение — ожидать, пока нам подвезут цепи на колеса. Мне показалось странным, что гид, уже знавший о снегопаде, не позаботился о цепях заранее. Но что теперь можно поделать? Только ждать. В микроавтобусе сидеть скучно, спать пока не хотелось. Чтобы скоротать время, я вылезла на улицу и стала наблюдать, что же там происходит. Опытных водителей сразу было видно — они останавливались перед перевалом, доставали из багажника цепи, надевали их на колеса и ехали дальше!

А снег идет, а снег идет… Все вокруг превратилось в черно-белый мир. Давно промокли мои кроссовки, явно не рассчитанные на лазание в них по сугробам. Я их уже успела высушить, прислонив ноги к отверстию вентиляции, из которой в салон нашего микрика поступал горячий воздух от нагретого мотора… А цепей все нет… За 4 часа вынужденного безделья мы съели и выпили все, что только у нас с собой было, даже неприкосновенный запас.

Наконец, привезли цепи, но, как оказалось, гораздо бОльшего размера, чем требовалось. Водила пытался то так, то сяк приладить их, но у него никак не получалось. Наконец, нашим мужикам надоело быть пассивными зрителями, и они взялись помогать:

Ну все, наконец, проблема с цепями решена, можно ехать дальше.

Четырьмя часами раньше я предлагала нашим мужчинам подтолкнуть микроавтобус, чтобы он все же заехал на этот небольшой взгорочек, именуемый перевалом. Мне казалось, что проблема только в этом, ведь дальше нам предстоит дорога вниз. Как же хорошо, что меня тогда не послушались! Ведь спуск даже в цепях был адским — дорога превратилась в сплошной каток. Наше авто с трудом удерживалось на дороге. А что творилось на встречке! Большегрузы стояли сплошной колонной, многие машины занесло, и они перегородили дорогу. Были многочисленные столкновения. Чтобы удержать стоявшую машину на склоне, чтобы она не сползала вниз, под колеса ей кидали песок и камни с обочины.

Мы с трудом пробирались в лабиринте машин — больших и маленьких, которые стояли и ожидали чего-то. Чего? Когда снег растает?

Уже черной ночью мы выбрались из этого снежно-автомобильного хаоса на чистое шоссе. «Газку бы прибавить», — думалось, наверное, не только мне. Но водила держал крейсерскую скорость — не больше 40 км/час. И мы все терпеливо слушали ритмичное блямканье цепей об асфальт Каракорумского шоссе. Самым нетерпеливым оказался Володя: «А впереди еще будет снег или цепи уже можно снять?»

Водитель, казалось, только этого и ждал. Поскольку снега впереди не предвидилось, мы остановились, и все мужчины опять дружно давали советы по вопросу о том, как проще и быстрее освободить машину. Поехали, наконец, побыстрее.

…

Нас не ждали…

Форс-мажор на перевале спутал наши планы — мы не успевали в гостиницу в Ташкургане, до нее еще было ехать и ехать. На ночевку пришлось остановиться на полпути — в деревушке Kuntuoyi Agezi в долине Субаши (Subashi). Наш гид, не умолкая всю дорогу до нее, с кем-то разговаривал, пытаясь найти дом, семью, которая бы нас приютила на сегодняшнюю ночь.

Маленький на вид квадратный домик из глины и сена отгорожен от дороги и всего остального мира забором из тех же подручных материалов. По лабиринтам коридорчиков проходим в полутемную комнату, в которой я сразу вижу огромный топчан типа помоста. Он устлан старыми выцветшими коврами. В углу комнаты — работающий телевизор.

В комнате тепло. Мне так хочется улечься вот прямо здесь, на этом топчане, распрямить свои кишочки, за целый день в машине свернувшиеся в клубок. Но хозяйка накрывает на стол незамысловатое угощенье — рис и холодные лепешки. Мужчины сели по- турецки, но я чувствую, что эта поза не для меня. Я ерзаю, пытаясь как-то поизящнее пристроить свои ноги. Хозяйка, казалось, поняла мое замешательство и, взяв в руки пиалу с чаем, села рядом — сдвинула ноги, согнула их в коленях и соединенными боком положила на топчан. Вот она — поза для женщины. Сидя в таком скрюченном положении, я с трудом смогла пропихнуть в себя немного еды, ровно столько, чтобы в пузе не урчало.

Но спать мы будем не здесь. Нас ведут в другую комнату. Я безуспешно пытаюсь запомнить путь, чтобы ночью, если понадобится, самостоятельно найти выход, но понимаю полную безнадежность этого желания. К счастью, несколько дверей закрыты на замок, поэтому выход, фактически, единственный — надо находить незапертую дверь, через нее входить в помещение, очередной коридорчик, опять тыркаться в поисках открывающейся двери, и дальше… и дальше…

Уверена, что этот домишко нашелся незадолго до нашего приезда в деревню — комната, в которой нам предстоит ночевка, выстужена до предела, там просто могильный холод. Тепло ощущается только рядом с небольшой железной печкой-буржуйкой, из которой огонь отбрасывает на стены причудливые рисунки. От гуляющего по комнате сквозняка поскрипывает ржавый металлический светильник, прикрепленный над входной дверью. Громадный топчан занимает бОльшую часть комнаты, но на нем нет на коврика, на матрасика, ни какой-либо подстилки — голый цемент. Когда я укладывалась спать, встретилась взглядом с Колей. У него так же, как и у меня, наверное, был немного изумленно- диковатый взгляд: «Неужто выживем? Неужто не околеем к утру?».

Ночью никто не вставал, чтобы в печку подбросить топлива, которым являются высохшие кизяки — вылезти из спальника было выше всяческих сил. Даже нужду все мужественно терпели.

…Наверное, облегчение от завершения кажущейся нескончаемой холодной ночи наступило не только у меня. Лишь только сумеречный свет забрезжил через мутные, грязные стекла небольшого единственного в комнате окна, тут же зашевелилась, заворочалась вся наша компания. Кашляя, разговаривая низкими хриплыми голосами, мы делились своими впечатлениями о прошедшей ночевке. Умывались, поливая друг другу холодную воду из жестяной кружки.

После завтрака горячим чаем и холодной лепешкой я поняла, что выжила и почти готова к очередным подвигам.

Приключения, вызванные снегопадом на перевале Каракорумского шоссе, привели нас в деревню, где на ныне китайской территории испокон века проживали киргизы. В теплое время года они кочуют вместе со своими стадами, а зиму проводят здесь, в таких глиняных домиках, в относительном тепле. Мы пытались поговорить с приютившими нас людьми, но безуспешно, они не знали ни единого русского слова.

С восходом солнца на улице стало теплее, чем в доме. Мы с удовольствием покинули стены нашего ночного приюта и оставшееся до отъезда время, пока грузятся наши вещи, посвятили прогулке по месту, куда нас занес ветер странствий.

Деревня Kuntuoyi Agezi расположена в просторной долине Субаши (Subashi), со всех сторон окруженной горными хребтами с заснеженными вершинами. На утреннем солнце они отсвечивали цветом мороженого крем-брюле.

Своих яков хозяева собирают в стадо, что бы погнать его на дневную пастьбу:

Яки — очень интересные животные: голова и рога как у быка, шерсть как у козы, хвост как у лошади, грудь как котел у паровоза, а хрюкает он как свинья. Як животное мощное, сильное, может перепрыгивать с камня на камень, взбираться на громадные кручи. Часто его используют как вьючных животных. Яки — высокогорные жители: верхней границы для их существования нет. Они могут жить на любой высоте, где есть корм. А нижняя граница для них — 2–2,5 тыс. метров над уровнем моря. Густая и обильная пухом шерсть свисает длинной «юбкой», что спасает его от зимней стужи.

Посреди долины я вижу полуразрушенное строение. Что это? Возможно, был когда-то храм=мечеть.

Из-за глиняного ограждения на меня глянула жующая какую-то колючку верблюжья голова. Я вздрогнула от неожиданности, почему-то у меня верблюды ассоциировались с жарой, пустыней, Африкой, Казахстаном, но никоим образом с холодом и снегом.

… Володин свисток уже давно сигнализирует, что нам пора двигаться дальше. Мы грузимся в свой микроавтобус и выезжаем в сторону Ташкургана — там, как обещал нам интернет, завтра должен начаться таджикский фестиваль Xiaogongbahaer. Володя в своей программе тура так написал о нем: «Xiaogongbahaer — абсолютно нетуристическое и нераскрученное мероприятие, о котором даже гугл выдаёт всего пару ссылок. Xiaogongbahaer проводится во время Навруза, но это не есть сам Навруз».

Мне очень хочется увидеть скачки на яках! Неужели яка можно уговорить делать то, что он делать не хочет? Свен Гедин так написал в своей книге «В сердце Азии. Памир-Тибет — Восточный Туркестан» про яков: «Единственное, что испытывает наше терпение при езде на яках, это флегматичность животного, слишком часто находящего излишним продолжать путь…».

Другие мои рассказы про Кашгарию:

Жизнь на перекрестке. Часть 1. Алтышар, она же Уйгуристан, Малая Бухария, Восточная Татария, Восточный или Китайский Туркестан… Кашгария

Жизнь на перекрестке. Часть 2. Про статую Мао Цзэдуна, 12 мукамов и верблюжье молоко… Кашгария

Жизнь на перекрестке. Часть 3. Пятничная молитва, сушеные змеи и голопопые дети… Кашгария

Жизнь на перекрестке. Часть 4. Начало празднования Навруза, снегопад на перевале. Нас не ждали…

Жизнь на перекрестке. Часть 5. Замерзший Кара-Куль и козлодрание на празднике в Ташкургане

Жизнь на перекрестке. Часть 6. Каракорумское шоссе, Мустаг-Ата и рынок скота

Теги: Самостоятельные путешествия