Шел 1874 год. В Париже, в старом ателье Надара на бульваре Капуцинок, вовсю шла подготовка к первой выставке нового и откровенно реакционного для застойного художественного мира Франции тех лет творческого объединения художников — сами они дали своему образованию сложное и неудобоваримое название «Кооперативное общество живописцев, скульпторов, граверов и литографов»; художественная критика же прочно закрепила за ними звание «бунтовщиков в искусстве».
За формирование каталога к новой выставке взялся Огюст Ренуар. Стоя перед картиной своего «товарища по несчастью» Клода Моне, изображающей млечно-туманное утро в нормандском порту Гавр, он задумался над ее названием. Не будет ли «Восход солнца в Гавре» звучать слишком грубо? Уместно ли тут использование конкретного географического наименования? «Вычеркни «Гавр» и назови ее как-нибудь более неопределенно, поставь «Импрессия» — решил автор. И все. Рубикон, оказывается, переходится вот так легко и быстро… За это слово, словно расписываясь в полной собственной несостоятельности оценивать любыми другими критериями это совершенно новое, скандально-будоражащее явление в живописи, уцепится критика, обвиняя «впечатленцев» и в отсутствии техники, и в отсутствии рисунка, и вообще черт знает в чем… Мол, тот же Моне так машет кистью под воздействием своих «импрессий» — что покупает каждое утро у своего торговца красками сотню тюбиков и малюет за полчаса «одиннадцать эскизов, семнадцать набросков, четырнадцать законченных картин». Да даже если б оно так и было! Картина, с легкой руки Клода Моне давшая название целому направлению в живописи, сейчас находится на почетном месте в парижском музее Мармоттан-Моне и о ней с придыханием рассказывают как «о той самой, с чего все начиналось», а «впечатленцы» начали свое триумфальное шествие по миру. Правда, началось все это не там и не тогда…
22
Крошечный, уютный, немного сонный городок Онфлёр на северо-западе Франции, провинция Нормандия. Название городка звучит так мелодично, что сразу же настраивает на восторженно-романтический лад. Ах, эти ассоциации с цветами… Хотя к цветам название города не имеет никакого отношения. Но об этом немножко позже. Да и сонным, я подозреваю, городок показался мне только потому, что были мы там в марте… Не самый туристический сезон. Летом малюсенький Онфлёр наверняка битком набит туристами, и я отлично их понимаю. Онфлёр очарователен, к тому же он давно снискал себе славу города художников, ну, а для тех, кто любит импрессионистов — это просто одно из маст си. Разумеется, все в первую очередь едут в Живерни — посмотреть на знаменитый пруд с кувшинками и японский мостик, но неплохо бы побывать и там, где все начиналось.
В 1845 году семья Клода Моне, которому на тот момент было всего пять лет, переезжает из Парижа в Гавр. В пятнадцать лет безбашенный мальчик, отличающийся стойким отвращением к учебе и дисциплине, уже был хорошо знаком всему городу как карикатурист, причем весьма и весьма успешный. Вторым (точнее, наверное, все-таки первым) столь же известным в Гавре по части живописи был Эжен Буден — разумеется, они не могли рано или поздно не встретиться. Причем юный Моне изначально был настроен если не враждебно, то по крайней мере крайне недружелюбно — морские пейзажи Будена казались ему ну совершенно отвратительными. Думаю, в тот момент он и в кошмарном сне не мог увидеть, что в совсем недалеком будущем он станет одним из главных «развивателей» нового направления в живописи… а Буден, со свойственной ему мягкостью и тактичностью, налаживал контакты с молодым, но ершистым дарованием, и даже частенько приглашал его на совместные работы на пленэре, правда Моне неизменно отказывался, но Буден был настойчив, и в конце концов Клод сдался. Что щелкнуло в мозгу будущей чести и совести импрессионизма — неизвестно, но он вдруг удивительным образом проникся и манерой письма Эжена Будена, и его умением чувствовать природу, и его умением ухватить и передать то самое важное и ценное, за что потом живопись импрессионистов будут любить миллионы людей во всем мире — живое сиюминутное впечатление, когда кажется, что красочный масляный слой — это живой свет, и хочется задержать дыхание, потому что если ты сейчас вдруг моргнешь, или отвернешься, или сделаешь шаг в сторону — он уже не будет таким, как секунду назад, он изменится, изменится как та переменчивая свето-воздушная среда, которую так необыкновенно улавливали и изображали эти мастера впечатлений…
Природа и пейзажи Нормандии удивительны. Это северный регион, такой контрастный по отношению к ярким краскам Прованса, которые впоследствии будет изображать на своих полотнах Ван Гог, и уж тем более — к жаркой экзотике Таити, которая льется с полотен Гогена; это край неясного, мерцающего, перламутрового света, холодновато-хрустальных оттенков и влажного, словно пропитанного морской солью воздуха. Импрессионизм не мог зародиться, не мог состояться нигде кроме этого северного края, и действительно — стоит только взглянуть на пейзажи Этреты и Алебастрового побережья, на пляжи и променады Довиля и Трувиля, как перед глазами сразу всплывают полотна великих импрессионистов, любовно и вдохновенно рисовавших родные места.
17
Эжен Буден родился в Онфлёре и в нем же провел большую часть своей жизни. Хотя работы, прославившие художника — это в основном изображения сценок повседневной жизни Довиля и Трувиля. Наверное, мало кто не слышал про эти два города-близнеца, разделенные тоненькой речушкой Тук — место отдыха богатых и знаменитых. Помните наверное, «жену — в Довиль, любовницу — в Трувиль»? Предполагается, что Довиль круче… Его старший брат Трувиль — как и многие популярные ныне морские курорты, вырос из маленькой рыбацкой деревушки, получившей популярность среди парижских отпускников благодаря целебному климату и отличным песчаным пляжам. И уже потом под боком у Трувиля появился город из шикарных вилл и дорогих отелей — Довиль. Хотя лично мне Трувиль понравился намного больше — в нем больше колорита, больше жизни…
21
12
15
Да, в Довиле есть Эрмес, в Довиле есть шикарный, построенный в псевдо-фахверковом нормандском стиле отель «Норманди», в Довиле есть виллы разной степени дороговизны и роскошества… И больше в Довиле нет ничего.
20
12
14
Хотя не исключаю, что это была не совсем честная игра — потому что Трувиль практически сразу же подсунул мне самое лучшее, что у него есть — рынок. Причем не просто рынок, а рынок рыбный!!! Учитывая тот факт, что я — страшный маньяк до морепродуктов, а жить приходится в Раше, где их днем с огнем не сыскать (грустные перемороженные креветки в супермаркете — это не морепродукты!) лучшего места для меня просто нет и быть не может. Вот жаль только, что импрессионисты не писали эти рыбные рынки… потому что это не просто картина, это — песня без слов! Хотя, впрочем, им и не приходилось жить в санкционной России… Но не будем о грустном. В общем, Трувиль для меня теперь устойчиво ассоциируется с морепродуктами, тем более что тем же вечером мы не могли не воспользоваться возможностью отведать все это богатство флоры и фауны в одном из местных ресторанчиков. А поскольку за столько лет поездок по миру привычкой фотографировать еду я так и не обзавелась — то только могу предложить вам фотографии этой самой еды, но в ее практически естественном состоянии.
15
13
14
Знакомство с Трувилем было кратким — мы приехали туда уже под вечер — но ооочень запоминающимся, еще раз огромное мерси бьян местным устрицам, креветкам и прочей снеди за гостеприимство. И вот на следующее утро я уже нетерпеливо пританцовываю вокруг машины, ведь нас ждут два совершенно восхитительных места — Онфлёр и Этрета. Я уже упоминала вскользь об Онфлёре, теперь же давайте наконец познакомимся с ним поближе.
17
Как я уже писала, ни к каким флёрам, тобишь цветам, название города отношения не имеет. Предполагается, что этимология этого слова восходит еще к викингам — в норвежском и англо-саксонских языках есть слово «floth», что означает «устье реки», а впервые в источниках XI века город упоминается как Hunefleth. Вероятно, те самые викинги во время своих набегов и положили начало городу, ну или по крайней мере какому-то поселению на этом месте. Город — «Устье реки» действительно находился в устье реки, да еще какой — Сены, самой главной реки Франции, так что ему на роду было написано процветать и богатеть. И так оно и было, причем довольно долгое время — ровно до тех пор, пока не началось неизбежное заиливание устья, да не появился в XIX веке порт в соседнем городе Гавр. Онфлёр потихоньку утратил свое значение крупного портового города, но зато приобрел ореол города художников, города-символа для почитателей импрессионизма и почетную славу места где, собственно, и сложилась «Онфлерская школа» — ранние импрессионисты в лице Густава Курбе, Эжена Будена и Клода Моне.
13
12
Сегодня, глядя на крошечный очаровательный порт Онфлёра, сложно вообразить, что когда-то это место действительно было крупным торгово-транспортным портом — кажется, что его место лишь на полотнах импрессионистов или нежных акварелях местных уличных художников. И только солнечные блики пляшут на зеркальной глади гавани. Набережная — она зовется набережной Святой Екатерины — в летние месяцы уставлена столиками уличных кафе и мало чем отличается от десятков, если не сотен подобных набережных по всему миру, а сейчас, ранней весной, она пустынна и наверное оттого кажется немного холодновато-отстраненной… А может быть, ощущения добавляют еще угольно-серые фасады домов, отделанные каменной черепицей. Эта черепица — одна из особенностей Онфлёра, и если вокруг гавани черепица попадается все больше каменная — то на узких улочках городка чаще встречаются строения, покрытые деревянной черепицей. Мне не дает покоя вопрос — сколько ей лет??? И как ее удается сохранять в довольно влажном морском климате? Или все-таки ее регулярно подновляют?
13
16
Среди разноцветных домиков, окаймляющих гавань, обращается на себя внимание церковь, удивительная по своей архитектуре и отделке. Необычные формы и материалы — нижняя часть каменная, колокольня деревянная, дерево же использовано и в отделке.
10
Это церковь Сен-Этьен, старейшая в городе — XIV век. Сейчас в церкви расположен морской музей, который к сожалению был закрыт, так что увидеть интерьеры нам не удалось. Но если судить по фото, которые мне удалось найти в интернете — ничего особо примечательного там уже нет… В Онфлёре есть куда более примечательная церковь, да что там примечательная — просто уникальная, во всяком случае это — самая удивительная из церквей, которые мне довелось увидеть. Зовется она, как и центральная набережная, церковь Святой Екатерины, и построена полностью из дерева сразу после окончания Столетней войны — то есть в XV веке.
18
Изрядно потрепанному войной Онфлёру каменное строительство было не по карману, да и мастера-судостроители в портовом городе значительно преобладали над мастерами-каменщиками. А церковь, как ни крути, нужна. Вот ее и построили — по принципу «я ее слепила из того, что было», ну и уж как смогла:) Поэтому изнутри неф церкви поразительно напоминает перевернутый остов корабля — мастера-корабельщики изобразили то, что им было знакомо лучше всего.
11
Причем сделано это было без единого гвоздя — наверное, с гвоздями в послевоенном Онфлёре тоже была напряженка… Но кроме шуток — церковь действительно просто потрясающая! Деревянная, с крышей, словно перевернутая гигантская лодка, с фахверковыми стенами — мне еще такого видеть не доводилось! К тому же у церкви два нефа, второй достраивался позже, но если не приглядываться — внутреннее пространство церкви производит очень цельное впечатление.
11
7
6
2
Колокольня церкви, во избежание пожаров, которые могли бы быть вызваны попаданием в нее молнии, построена отдельно от основного здания и представляет собой не менее удивительный образчик деревянной архитектуры — она полностью покрыта деревянной черепицей, даже часы — и те вырезаны из дерева!
12
14
6
Узкие улочки старого города вокруг гавани — это причудливая смесь из старинных каменных построек, фахверковых домиков и даже фламандское барокко как-то сюда затесалось!
10
9
13
13
8
11
6
Но не даром Онфлёр носит гордое имя города художников — картинных галерей тут, пожалуй, не меньше, чем сувенирных магазинов. Кто знает, может быть вам удастся разглядеть в одной из них какого-нибудь нового Моне…
10
Ну, а если живописью не увлекаетесь — то непременно зарулите в какую-нибудь маленькую лавочку на предмет местных специалитетов — кальвадоса (гадость редкостная:)) или местного сыра Пон л`Эвек. Этот сыр не так известен, как другой его земляк — Камамбер — да и встречается он значительно реже, но по вкусовым качествам просто великолепен! Обладая, как и Бри и Камамбер, таким же острым насыщенным (мне кажется, даже более насыщенным) вкусом и ароматом, он при этом имеет значительно более плотную текстуру. Так что если вы, как и я, не любите уж слишком мягкие, «тягучие» сыры — то этот сыр однозначно для вас!
9
На этой торжественной гастрономической ноте давайте попрощаемся с Онфлёром и отправимся дальше по Нормандии, в Этрета — и путь наш будет пролегать через еще одно рукотворное чудо — мост Нормандия.
13
14
Грандиозное, вместе с тем производящее впечатление совершенно невесомого сооружение — этот мост на момент своего открытия в 1995 году был самым длинным вантовым мостом в мире (2 143 метра), но уступил это звание японскому мосту Татара, открытому в 1999 году, хотя и по сей день продолжает оставаться самым длинным вантовым мостом в Европе. Строительство моста, задумывавшегося не только как глобальный транспортный, но и как имиджевый для региона проект, продолжалось долгие 7 лет и смета составила фантастические 465 миллионов евро. Проезд по мосту платный, и очень надо сказать недешевый — эти два с небольшим километра стоят 5,6 евро. На съезде с моста в сторону Этрета есть смотровая площадка и ресторан — но все же оценить в полной мере всю красоту конструкции отсюда невозможно, самое лучшее место для любования мостом — соседний мост Танкарвиль, находящийся немного выше по течению Сены. Но делать крюк в наши планы не входило, так что панорамное фото моста я стащила в Интернете.
8
Итак, Этрета… белые скалы Алебастрового берега, что так часто мелькают на картинах импрессионистов. Признаюсь честно и откровенно — меня никогда сюда не тянуло. В списке того, что я хотела бы увидеть во Франции, Этрета не числилась. Наверное, это потому, что они одна фотография этого места не в состоянии передать то, что чувствуешь, когда наконец видишь это все вживую… и даже сейчас, после того, как я побывала там, я смотрю на свои фотографии и понимаю, что есть две совсем разные Этрета: та, что мне все-таки довелось увидеть и та — скорее, это можно назвать слабым отражением — что запечатлел мой фотоаппарат. Очень часто бывает так, что хорошее владение техникой плюс качественная фантазийная обработка снимков меняют места так, что увидев их вживую — ты не в состоянии сдержать разочарования. И вот мне кажется, что с Этрета этот фокус не пройдет… никакой фотошоп не в состоянии даже приблизиться к реальному ощущению этого места. Но! — это мастерски удавалось художникам-импрессионистам… скалы и море в Этрета в изображении Моне, Курбе и Будена прекрасны. Им не идут резкие линии и яркие краски, еле ощутимая дымка солнечного света, распадающегося на все цвета спектра и смешанного с влажным, густым, словно пронизанным кристалликами морской соли воздухом — вот импрессия Этреты.
18
33
26
Добавлю немного физики к нашей лирике. Алебастр, известняк — мягкая порода, и под воздействием сил природы силуэт береговой линии приобрел невероятные очертания. Самый известный символ Этрета и одна из самых узнаваемых визиток Франции — это белая скала Falaise d`Aval, про которую Ги де Мопассан сказал, что она похожа на слона, погрузившего хобот в море. Кроме Мопассана, Этрета посвятили множество восторженных слов такие титаны как Александр Дюма и Виктор Гюго, а журналист и писатель Альфонс Карр вообще сказал однажды: «Если бы мне нужно было показать море другу, который никогда его не видел, я бы привез его в Этрета».
22
19
11
Извилистые, изрезанные волнами и исхлестанные морскими ветрами скалы, теряющиеся в голубовато-белой дымке у горизонта — потрясающее зрелище, любоваться которым можно бесконечно долго, если бы не ветер! Я никогда даже и не думала, что весной во Франции у меня почти что отвалятся уши от холода — а ведь это было уже второе, после Мон Сен-Мишеля, испытание, которое выпало на их долю!
11
15
22
Так что как бы ни хотелось задержаться тут подольше, побродить по всем тропинкам, спуститься вниз к океану — но холод сделал свое дело, и мы поспешили нырнуть в теплое нутро нашей машинки. Тем более что впереди нас ждал Амьен… но это уже совсем другая история.
