Затерянный во времени. Орвието

Сам город — это пара параллельных улиц с перпендикулярами переулков, неизменной пьяцца дель Попполо, пьяца Дуомо, на которой расположен главный собор Орвието — Успения Божьей Матери, о котором я уже рассказывала. Именно Орвиетский Дуомо с фресками Луки Синьорелли на тему «Страшного суда», вдохновивших самого Микеланджело, были моим главным магнитом для поездки сюда.

А сам город… Я и не задумывалась о том, что я еще могу в нем увидеть. Правая улица, отходящая от площади, куда прибывает фуникулер, предлагала какие-то палаццо, не вдохновлявшие своей квадратурой, и я пошла по левой, углубившись в переулки, тупики, малюсенькие пьяцетты.

Из окон доносились запахи и звуки обыденной жизни маленького городка. Пожилая, но элегантная синьоры, покупала в лавке, куда я зашла за грушей и яблоком, пару цукини, упавку пасты на 200 грамм, маленькую баночку соуса.

И я не чувствовала себя здесь «на чужом празднике». Мне как буд-то был знаком этот уклад, но не из настоящей жизни, а из другой, неизвестно когда прожитой.

Симметрично открытые окна напоминали о любви к порядку, балансу, уюту. Уюту не сиюминутному, с блестяшей никелем окантовкой. А домашностью покрытого патиной старого серебряного зеркала, вязаной крючком бабушкиной скатерти и пахнушего настоящим деревом старого пледа, вынутого из такого же старого комода.

По дороге я зашла в пару церквей мной не идентифицированных. Вот эта вроде Непорочной девы. Она и сама такая же чистенькая как и её название. И…забавная. В нишах по обеим сторонам от входа не фрески, не витражи, а полиэтилен с нарисованными на нем ангелами.

Вторая — вот эта. Перевести название не удалось. Но судя по неотштукатуренному фасаду и старой кладке — старинная.

В Орвието, на столь малое население, какое-то невероятное количество церквей. Вот что значит, что быть в составе папской области.

Но шагая по старинным улочкам, мне почему-то совершенно не хотелось думать ни об истории, не выуживать из памяти те скудные данные, которые у меня были об Орвието. Я знала, что тут есть фрески Синьорелли и что он город этрусков, народа с интуитивно-сакральным видением мира. Для которого магия, верования, искусство, наука — грани единого Знания и единого пространства, общей для всех нас — природы, Земли, Вселенной.

Размеренность, неспешность… Это было и мое настроение, и не только мое, как оказалось. Орвието — член движения «Citta slow» и «Slow food». Так что почувствовала я про него все правильно.

Даже кошки тут вальяжные, с очень большим чувством собственного достоинства, благородной осанкой и упитанностью домашних любимцев, которым от вас ничего не нужно, но если что немного ласки и…ну, может:

— У вас случайно не завалялся где-то кусочек колбаски?

— А, нет? Так это я только для порядка спросила.

Глазея по сторонам на предмет где-бы пообедать, я нашла совершенно дивную остерию. Такую домашнюю, с клетчатыми скатертями, премиленьким меню и решила здесь приземлиться через часика полтора, после Дуомо.

Но «медленный город» сыграл со мной одному ему понятную шутку, потому что я заблудилась в 3-х переулках и все не могла выйти на площадь перед Дуомо. Но в конце-концов вышла…перед его закрытием на перерыв.

— Медленно, ты все сегодня делаешь медленно, — сказал белый Кролик, постукивая коготком по огромному брегету.

— У тебя полтора часа. Что ты будешь делать это время? Ты хотела пообедать, иди в ту остерию!- подтолкнула меня мышка Соня.

— Но я боюсь опять заблудиться, — продолжила я это немой диалог. (Сумасшедший дом просто).

— Можно я поем где-нибудь поближе?

— Вон видите, там и ресторанчик симпатичный за стеклянными дверями, с белыми скатертями, — указала я Соне, Кролику и Сумасшедшему шляпнику в одном лице моего подсознания.

— Ну, иди-иди, — выдохнули они хором, — только за качество пищи мы не отвечаем, — все под личную ответственность.

Сказали и испарились. Я решительно толкнула тяжелую стеклянную дверь. Села. Заказала.

Мясо кабана под силосом (соусом из трав, как было указано в меню) было жестким. Салат — просто поструганными овощами. Официанты надменными. Хотя в Италии я к этому уже привыкла. Вино было хорошим. Но красным. А какое вы хотите, чтобы я заказала к кабанятине.

Да-да, знатоки скажут, что я должна была заказать знаменитое Орвието классико. То, в котором один из пап завещал обмыть себя после смерти, а Синьорелли, когда он расписывал капеллу Брицио, как часть гонорара в договор было включено количество этого вина равное его возможностям. Т. е. сколько хочешь, столько и пей.

— Но ведь белое — это к пасте? А еще хорошо бы к пасте с трюфелями, — опять всплыло в голове.

— А мы тебя предупреждали, — заверещала опять откуда не возмись эта развеселая троица.

В общем обед был на троечку. Зато десерт, в лице Дуомо, был фантасмагорийным. И я поняла эту шутку с неудачным обедом. Ты приехала в собор — так наслаждайся собором. Не отвлекайся. И я наслаждалась. Часа два точно наслаждалась.

Вышла. Времени еще совсем не много. Только начало пятого. Стала искать, как пробраться в подземный Орвието. Оказалось можно только с экскурсией.

В правом верхнем углуэтой фотографии есть дверь. Там можно купить билет, т. к. самим в этрусское подземелье пробраться не получится. Экскурсии на итальянском и английском. Мне достался итальянский на 5 часов. Если хотите иметь выбор, приходите заранее.

То, что под площадью Дуомо расположен целый подземный город, обнаружилось только в 70-х годах прошлого века из-за оползня. Рыть эти пещеры этруски начали почти 1000 лет до нашей эры, обустроивались, сооружали в пористом туфе загоны для животных, мастерские, даже клажбища.

Рыли глубочайшие колодцы, в которые, если бы они не были огорожены, некоторые любопытные сеньоры могли бы запросто свалиться.

Но не свалились, а вот шишку на лбу набили, лазая по узким, низким коридорам и проходам.

А потом почему-то рыть перестали и земляные работы свернули, а подземный город оставили. И узнать почему, вряд ли уже получится. Т. к. язык этрусков утерян. А последний человек, который на нем говорил, был император Клавдий.

Вот уж действительно:

«Едва замкнется дверь впемен грядущих,

Умрет все знанье, свойственное нам».

Данте, «Божественная комедия».

А вот и сам автор, каким изобразил его Синьорелли на фреске в капелле Брицио.

Если вам интересен быт и искусство этого затерянного во времени народа, на площади Дуомо есть музей, в котором собрана керамика, скульптуры этрусков. Я по причине позднего в него прибытия, увидела только закрытую дверь. К сожалению.

Свято-место подземного этрусского города, как водится, не пустовало. Это может археологам оно было неведомо. А вот живущие на поверхности граждане приспособили его под винные подвалы, маслодавильни, просто кладовки. Часть из них до сих пор находится в частной собственности и вход туда закрыт. Если вдуматься, то Орвиетская гора похожа на огромную головку голландского сыра.

Представлете, у вас в доме подсобка 3-х тысячелетней давности.

Под горой, на равнине, засаженной виноградной лозой, думаю, что тех редких сортов: верделло и грекетто, из которых делают знаменитое белое орвиетское вино,

бесподобно смотрится звездный мишленовский ресторан и гостиница, поселившиеся в бывшем монастыре святых Севера и Мартиро.

И как хорошо было вылезти после часа лазанья по подземелью на свежий воздух. Солнце, исчерпав свой сегодняшний день, уходило на покой, прощаясь и одаривая мягким, теплым светом.

Контраст между подземным и надземным мирами был таким разительным, что только в этот день я несказанно удивилась тем созданиям, которые добровольно прячутся в пещерах, и искренне посочувствовала сидельникам, насильно заточенным в подземные казематы.

Почему-то именно при восходах и закатах, и закатах особенно, нападает какая-то заторможенность, легкое отупение двигательных функций, а слух, зрение, чувствительность кожи обостряются и хочется просто недвижино сидеть, растворяясь в уходящем дне.

По мере того, как сгущались сумерки, на улицах стали появляться люди. Странная, мистическая загадка. Где же они были днем? Может они и не люди вовсе, а жители того подземного города, из которого я только что вылезла? Может они зомби, или исчезнувшие этруски?

Но услышала краем уха русскую речь. Вряд ли «зомби-этруски» выучили чуждый этому региону язык. Все-таки это обычные жители, с обычным, ну для них обычным, распорядком дня. Было такое чувство, что все они знакомы друг с другом.

Маленькие дети, а было их не много даже для такого миниатюрного городка, подвергались «пытке» зацеловывания и сюсюканья от практически каждого прохожего. Бабушки этих детишек исполняли перед пра-чадами различные пантомимы, только бы потешить ребятенка. Для меня, выросшей в совершенно иных реалиях и живущей в стране, где дети хоть и культ, но культ очень рациональный. Детей любят, потакают, но не в такой гипертрафированной степени, как я увидела это в Орвието.

И тут у меня родилось ощущение от этого городка, которое окрепло и укоренилось с течением времени в моих воспоминаниях об Орвието. Он был похож на маленького ребенка или еще не впавшего в детство, но ставшего эдаким елейным, старичка. А они, как известно, очень похожи друг на друга. Старики теряют память, а у детей воспоминания так коротки, что оба они живут в сегодняшнем дне растеряно, глядя широко раскрытыми глазами, первые, удивляясь тому, как все изменилось, вторые познавая и раздвигая границы эго мира.

От этого они еще более любознательны, бодры и…чуть-чуть потеряны. Кажется у него, у Орвието было написано на лице нечто похожее на:

— Что я делаю такой, какой есть, со временем, остановившемся еще тогда, не известно когда, сегодня, среди поездов, фуникулеров, сотовых телефонах?

И в этот момент мне захотелось его приголубить, погладить по затылку, приглаживая поседевшие, растрепавшиеся, но все еще задорные кудри.

Все эти мысли вертелись в моей голове параллельно моему ежесекундному проживанию в этом городке. Из задумчивости меня вывела молодая девушка прошмыгнувшая в приоткрытую дверь старинной церкови святого Андрея, что на площади Республики.

Внутри шла служба. Я постояла у порога, сфотографировала, хотя очень хотелось побродить и посмотреть на старинные, полустертые фрески. Но мешать не красиво. Для меня общение с Богом, даже интимнее, чем проявление человеческой близости.

Девушка перекрестилась, причастилась и убежала так же стремительно, как вбежала в церковь. Думаю так можно делать, если для тебя это обыденный распорядок. Ничего исключительно, день-в-день. Час-в-час.

А мой день и часы в Орвието подходили к концу. Неспешно я двинулась к фуникулеру, мимо магазинчиков с вином, трюфельной пастой, сувенирами, чтобы не торопиться и не растерять возникшее теплое чувство.

И на последок время опять надо мной пошутило. То ли это была какая-то дыра во времени, или просто итальянское разгильдяйство? То что поезд опоздал на 45 минут — это, конечно, разгильдяйство. А то, что я слышала его приближение и удаление от Орвието в течении это времени раз 10, как будто железнодорожное полотно петляло змеей, это было уже дырой, в которую выпал мой поезд.

Если вы будете в Риме продолжительное время и устанете от его суеты, толп, гудящих машин, сбегите на один день в Орвието. В нем вы забудете стремительность нашего века, время для вас остановится на те несколько часов, что вы в нем проведете. А уж удовольствие от этих часов я вам гарантирую. Я и Орвието, конечно.

Теги: Самостоятельные путешествия