Камчатка. Двухнедельный поход по Налычевской долине и много-много драйва :)

Это была моя первая Камчатка, и еще на подходе к Питеру (так ласково камчадалы называют Петропавловск-Камчатский) я с упоением наблюдал за бесчисленными вулканами, и, по-моему, даже углядел, как один из них приветливо пыхтит нам своим грозным огненным дыханием.

Тогда я еще не осознавал, что впереди меня ждет вторая, не менее памятная Камчатка — незадолго до майских мы причалили в Питере, а оттуда уже продолжили путь дальше, во Владивосток. Но даже во второй раз, когда на освоение города у нас была уже целая неделя, я никак не подозревал, что через несколько лет меня ждет третья, полностью изменившая всю мою дальнейшую жизнь, Камчатка.

Как и обычно, первопричиной всему стали санкции, точнее, стремительно взлетевший курс доллара, и как результат, полностью обвалившаяся российская валюта. До этого в качестве следующего путешествия я выбирал места подальше от дома, пожопнее, что ли, с максимальной экзотикой, ну, и, конечно же, в зарубежье. Как правило, в дальнем зарубежье. Вот и на конец лета 2015 у меня была запланирована Аргентина. Даже более того, уже были договоренности об изучении испанского языка, чтоб максимально комфортно облазить родину гаучо и танго, Марадонны и Анд))). Увы…

В январе начал лихорадочно искать замену накрывшейся Аргентине. Действительно, сумма 100 с лишним только за билеты как-то совсем не радовала кошелек. Рассматривал вариант очередной Европы, но как то наскучила она мне, да и на Пасху туда уже собрался. Из всего зарубежья адекватной замены найти так и не получилось. И тут — на тебе!

Залезаю на чиптрип и с удивлением нахожу экспедицию на Камчатку и всего за 23 т.р., без перелета, правда. Смутила, еще, туманная фраза про нагрузки «выше средних» и «переходы по 10–12 часов». Я, конечно, привык ходить по 5–6 часов, а немного забегая вперед, аж поставил рекорд в Вене — 13 часов нонстопом по городу. Но одно дело мотаться по городским улочкам, где все равно хоть на полчасика, но забежишь куда-нибудь, и совсем другое — 12 часов по пересеченной местности, идя по медвежьим тропам, когда одно говно под ногами сменяется другим — но об этом попозднее))).

В общем, на Камчатку я повелся. Повелся так, что, несмотря на недешевые билеты (43 т.р. что ли тогда стоили), тут же помчался выкупать Камчатку. Вообще, еще тогда, лет 5 назад, когда впервые оказался в тех краях, поинтересовался, сколько стоит какой-нибудь тур по Камчатке. Ведь, честно говоря, от Петропавловска мне ни тепло, ни холодно было. Точней, даже скорей холодно: перед майскими, когда даже во Владе можно было в майке ходить, в Питере все еще лежал снег и было ±0. Так вот, «аренда» гида — 100 баксов в день, причем пофиг на курс, что по 30 руб., что по 60 — один фиг сотка. Плюс билеты, снаряга для серьезного треккинга, доп. расходы — короче, Камчатка всегда оставалась недостижимым краем. Да, и не так уж сильно и хотел я туда — говорил же, что избалован я далекой заграницей))).

Без гида на Камчатке кирдык: и дело даже не в медведях, которых по примерным подсчетам аж 50 тысяч! (при том что население всей Камчатки чуть более 300 тыс.) Без гида заблудитесь нафиг в тайге или утоните в какой-нибудь горной речке, или уж совсем экзотично — провалитесь в какой-нибудь горячий источник и сваритесь там к чертям собачьим! С гидом нам реально повезло — Серега, он же Командор, гроза всех камчатских медведей и суровый поникатель Генацвале — 18-летнего детины Гены, помощника гида. Но об этом тоже по порядку.

На Камчатке все по-настоящему: настоящие медвежьи тропы (да-да, именно медвежьи, именно они для себя их протаптывают, а потом услужливо позволяют горе-туристам ими пользоваться), настоящие вулканы, настоящая красивая природа. Ещё до недавнего времени Камчатка была закрытой военной зоной, и даже советские люди без специального разрешения не могли просто посетить эту территорию.

Всё изменилось после распада СССР. Ограничения были сняты со многих ранее закрытых объектов и целых районов страны, включая Камчатку. И именно с этого момента Камчатка становится доступной и привлекательной для туристов и охотников-рыболовов.

Вообще, для обыденного человека нашей полосы Камчатка — это какая то далекая, затерявшаяся точка на карте России, многие даже не представляют, где это, а при рассказах о медведях и извергающихся вулканах недоуменно крутят пальцем у виска и смотрят на тебя как на инопланетное существо. И уж совсем молчу я про своих горе-коллег, для которых Индия ограничивается лишь ГОА, Турция не идет дальше Кемера, а за полгода забронированный отдых в санатории, в Крыму, является апогеем всех мечтаний.

Чем больше приближалось время к заветному часу «x», тем более начинало сжиматься причинное место — стремно все-таки! Очень удачно попал на распродажу Аэрофлота — за день до моего отъезда в Вену, уже глубокой ночью, накануне 1 апреля, пакуя рюкзак, на всякий случай глянул, что там творится с билетами — и на тебе! 17300 туда-обратно вместо былых 40 с чем то! Это был настоящий подарок.

Впереди были три месяца до Камчатки, и я твердо решил, что надо хоть привести себя в нормальную физическую форму. Одно дело 4 дня карабкаться на Килиманджаро, путь и убиться, но всего на 4 дня, а совсем другое — 2 недели корячиться с огромным рюкзаком, переходя бурные реки и покоряя непреступные сопки. Надо было сбросить хотя бы кг. 3, ну и вообще хоть как-то подкачаться, ибо поход предстоял непростой. Скажу честно: за 3 месяца моя нога пересекла спорт зал всего не более десятка раз))). Ну и пару раз я смог заставить себя побегать с утра. Для сравнения, к Кили я готовился серьезно: утяжелители на ноги, спортзал, бассейн. А тут я еще и поправился к лету на дополнительные пару кг!

В общем, три месяца пролетели как один день, и однажды, ближе к концу рабочего дня в пятницу, я вдруг осознал, что через день вроде как и вылетать пора, а еще масса вещей не сделана… Не был отремонтирован старый, либо куплен новый фонарик, а, помню, на Кили он мне очень облегчал жизнь в походах по ночному лагерю; не были куплены новые трекинговые штаны, а старые, хоть и живучие, но уж после 4 лет хождений стали чересчур белыми, ну и главное — я не был укомплектован различными стельками, а они ОХ как спасали меня в различных поездках. Ну, и, конечно же, надо было срочно встретиться с друзьями-товарищами и услышать-таки подбадривающие речи, вкусить мяса последний раз, ну и тяпнуть стопочку-другую на дорогу…

5 июля, 11–00, Электросталь… До вылета остается 7 часов 45 минут. Не куплены штаны, нет батареек для камеры, нет антикомариной смеси, не упакован рюкзак (!!!!). До дома в лучшем случае добираться 2.5 часа; от дома до Шереметьево часа 2. А главное — надо ж еще успеть купить детского питания. Вот тут, про питание, наверное, поподробнее)))))

Я ж говорил, что почти 100% моих путешествий — это далекая и не очень заграница, ну и, соответственно, со всеми прилагающимися атрибутами — в данном случае я имею в виду Duty free, что приветливо встречает всех вылетающих пассажиров и позволяет комфортно перенести очередной перелет. Про любовь русского человека к дьютику я уже как то писал, особенно четко она выражается в чартерных рейсах куда-нибудь в Турцию-Египет — там, если пассажира не пустить в заветный алкошоп, так он скорей вообще откажется от полета, нежели вступит на борт самолета насухую))). С гордостью могу сказать, что уж лет 15 как отошел от турецко-египетских быдло-чартеров, но любовь в заветному дьютику все же меньше от этого не стала))). И даже оказавшись однажды в мюнхенском аэропорту без паспорта (увы, но еще и в порядочную каку, ибо после Октобера))))), и просто каким-то нереальным чудом уболтав полицая пустить меня в самолет, все же, буквально за пару минут до взлета, когда все добропорядочные пассажиры уже нетерпеливо сидели на своих местах в ожидании вылета, я все же смог упросить неумолимого стража закона выпустить меня хоть на минуту в Duty free. Нет ничего для русского человека более святого в аэропорту, нежели манящие заморскими скотчами и бурбонами, цветастые витрины родимого алкодьютика))).

Не буду развивать тему закордонных полетов — все прекрасно знают, что и как там происходит: неоднократно видели горящие глаза дам при запахе французских духов и, словно зомби, полоумные взгляды мужей, игриво озирающих несметные запасы дьютикового мартеля в кричащих золотых упаковках. Ну, и на фоне этого, наверняка все теперь могут представить 8-ми часовой перелет из Шереметьево-1, когда ты напрочь лишен всей этой столь привычной аэропортовой, предполетной, столь необходимой на борту, атрибутики…

Еще 4 года назад, когда возвращался из Владика в Москву в заледенелые московские аэропорты перед НГ, я тщательно изучил все правила перевозки тех или иных грузов. Все в курсе, что запрещено брать на борт любые бутылочки, объемом более 100 мл. Выход был найден моментально — в ручной клади разрешен провоз жидкостей до 100 г. Т.е один раз по 300 нельзя, а три раза по 100 можно))). Эврика! Заветная чикушка коньяка уже теплилась в рюкзаке, а найти тюбики по 100 г. мне, конечно же, помогли мои коллеги-мамашки — детское питание, блин! Всякие Агуши, Малютки, и даже какие-то нереальные смеси, типа говядина с кабачком… Вот с этой непростой задачей мне и предстояло справиться))).

И вот наконец-то, настал час прощания с родным домом: рюкзак упакован, вещи благополучно утрамбованы и вроде как ничто не предвещало беды… Разумеется, пришлось разок все же вернуться, так как забыл, кажется, плеер — есть у меня традиция взлетать под флойдовскую Shine on Your Crazy Diamond, да и вообще с музыкой веселей как-то. Но даже не в этом беда — тюбики, блять, с детским питанием забыл, сука, купить — ну, не привык я при входе в магазин проходить мимо того отдела, да и не был я, честно говоря, ни в каком магазине — не успевал никак. И тут с большим рюкзаком ломанулся осваивать неизведанные прежде витрины. Сука, сколько же они понапридумывали этого детского питания, а главное, что три тюбика питания стоят чуть меньше 0.25 коньяка — вот это меня вообще возмутило! Ну да бог с ним))).

В аэропорту, благо, все прошло без эксцессов: прошел паспортный контроль, сдал багаж, упаковав предварительно самое ценное — камеру и тюбики в ручную кладь — и пошел сдаваться. Есть тюбики (содержимое — те самые кабачки с говядиной — блять, как в кошачьем корме!!!), мне, кстати, пришлось в туалете: не дай бог стояла бы там камера и посмотрели бы ОНИ внимательно, чем в туалете занимается человек — да меня б точно забрали как полоумного гипер голодного наркомана — я реально стремался и старался слопать эти три чертовых тюбика как можно быстрее, давясь и проклиная чертовых производителей. Испугавшись возможного палева, я почему-то даже не подумал, что можно лишь слегка съесть все это дело, а потом просто помыть тюбики, я ж блин, как вконец изголодавший руссо-туристо давился, но старался вылизать чертовы тюбики до последней капли. Только выйдя из толчковой, я вдруг понял весь собственный тупизм, и спокойной замыв результаты своей «трапезы», с чистой совестью влил в мои тюбики содержимое бутылочки))).
Все! Все грязные делишки были сделаны. Оставалось просветить ручную кладь.

И свобода!)))
Нас встретит радостно у входа,
И коньяка глоток пройдет
Чрез аэропОртовы оковы)))

Правда, что при посадке туда, что обратно, я был вынужден ответить на один вполне логичный вопрос:
а что это у вас там?
детское питание
а дети где??? — С нескрываемой усмешкой не успокаивалась девушка
а они впереди меня с тещей прошли. Я с ней не особо дружу, да и припозднился немного на рейс.
После минутного допроса, окончательно удостоверившись в «честности» моих намерений, меня пропустили к посадке))). И начались 8 часов сущего кошмара…

Посадили меня прямо за бизнес классом, что в принципе считается очень даже хорошо, но если б не одно, НО: я сидел прямо перед туалетом, а впереди меня находилась стена, которая никак не позволяла вытянуть ноги. Ну, и сосед-иностранец, чрезмерно любопытный, и какой-то совсем неразговорчивый иностранец, беспрестанно ходивший вперед-назад, тоже исключал даже малейшую возможность сна. В общем, даже несмотря на наличие трех коньячных тюбиков, заснуть мне не удавалось ни на минуту. Соответственно, можно предположить мое состояние по прилету на Камчатку:(

Из самолета вышел едва живой, и даже еще с какими-то силами выдержать свой первый, вроде как экскурсионный, потому наверное лайтовый день. В аэропорту нас должны были встречать с какой то табличкой — вообще, без таблички там был, наверное, только я — словно в индийском аэропорту, вокруг мельтешили десятки представителей турфирм, наперебой предлагая охоту, рыбалку, посещение долины гейзеров и т. д.

И тут, прямо по курсу, словно тень Док Кихота Ламанческого предстал пред очами ОН: худощав, стремителен, с умными и слегка наивными детскими глазами, длинные его, давно не чесаные волосы топорщились по сторонам, словно вороньи перья, развеваясь по ветру из-под низко надвинутой кепки. Это и был наш Командор))) — человек, от которого зависела наша судьба на протяжении ближайших 2 недель.

— Сергей, — слегка улыбнувшись, сказал Командор.

С этого момента и началось наше двухнедельное турне. Дождавшись еще пару попутчиц, летевших тем же самым рейсом, сдали рюкзаки и поехали гулять по городу.

В целом, Петропавловск никогда не производил на меня какого-то особого впечатления: что в первый, что во второй, что в третий раз. Город как город, очень изогнутый вдоль Авачинского залива, не скажу, что красивый (да простят меня камчадалы) — в общем, город как город. Да и отходняк после электростальских тусовок и бессонного перелета оставлял весьма нехилый отпечаток на моем самочувствии. Иными словами, на улице во время пронзительного сильного ветра меня попросту колбасило и трясло от холода, но, в то же время, во время переездов в теплой машине, я просто вырубался, почти засыпая.
Вообще, все желающие ознакомиться с историей / географией Петропавловска-Камчатского легко найдут массу инфы на просторах интернета, а вот что меня реально сильно впечатлило — так это Халактырский пляж. Потрясающий чёрный пляж протянулся на несколько километров не так далеко от Петропавловска-Камчатского. Такие пляжи уникальны, встречаются они крайне редко. Черный песок — ничто иное как застывшая вулканическая лава. Давным-давно ее горячий поток, сметающий на своем пути все живое, дошел до берега, опустился в холодные воды Тихого океана и застыл. Вода, ветер и время постепенно раздробили ее на части и превратили в мелкий песок. Поблизости от пляжа постоянного жилья нет — эта территория считается цунами-опасной. Глядя на океан с Халактырского пляжа, вы глядите именно и непосредственно на океан. Особенно сильное впечатление производит следующее соображение: если стоять по центру пляжа и глядеть прямо вперёд, то ближайшим кусочком земли в направлении вашего взгляда будут Гавайи. Как то так))).

Помнится, только подойдя к шикарному пляжу близ самого что ни на есть Тихого океана, Командор вдруг сильно засуетился и очень уж активно начал презентовать нам «мочение ног в вулканическом песке на океане». Демонстративно сняв обувку и засучив штаны, он с гиканьем ринулся навстречу бушующей стихии. Разбивая волны, он с явным удовольствием наслаждался песчаным брегом иссиня черного пляжа. Бурлящие волны, это необъятное пространство вод, этот пронзительный свист свежего океанского бриза — все это кажется, слилось воедино в тесной гармонии с этим дитём природы, с нашим Командором.

Соблазн окунуться был велик. Холод тоже. Пронизывающий ветер с мириадами мелких брызг только усиливал чувство отрешенности нашего никчемного мира от таинственных всепроницающих сил матушки природы.

— Ни в коем случае не подходите в ботинках близко к воде — предостерег нас Командор — вулканический песок и океанские волны вмиг убьют вашу обувь!

Как же часто потом, уже находясь в двухнедельном плену Камчатских непроходимых сопок, с Чувством вспоминал я слова нашего Командора. Каким по-детски забавным выглядело потом уже его первичное напутствие: «Халактырский песок разъест вашу обувь»… Сколько тонн говна перемесили впоследствии мы, чтоб понять весь глубинный сарказм этой фразы))). Какими еще глупенькими были мы, как искренно верили в добродушный блеф нашего коварного идальго)))!

День был холодный, темный. Ветер стих, но мелкий дождь серым туманом падал на землю. Все небо было задернуто тучами. Настроение было неоднозначным… В десяти тысячах км. вдали от родины, с мерзопакостнейшим чувством перманентного отходняка, борющийся с пронизывающим ветром, мой организм, кажется уже готов был сдаться и попроситься-таки в теплое укрытие подальше от недружелюбных черных волн. Особенно, при ощущении, что всего-то в другой десятке тысяч км. за океаном находятся манящие тенистыми пальмами, великолепными коралловыми рифами и белопесчаными пляжами Гавайи…

Вообще на Камчатке сочетается, казалось бы, несовместимое. Рядом с величественными вулканами, потрясающими воображение, могут тянуться пустоши, заросшие редкими хилыми деревьями. На фоне захватывающей красоты океана — унылая болотистая тундра. Вот и компания, собравшаяся в двухнедельный поход была, мягко скажем, нестандартной.
Начну с того, что меня окружали сплошь и рядом одни технари: Бауманка, Мехмат, Плешка — на фоне их я выглядел, мягко скажем, гадким утенком со своим истфаком и международными отношениями))). Чего стоят одни темы их диссеров и дипломов: «Моделирование накопительных пенсионный систем в условиях стохастической неопределенности», или «Методы построения и исследования систем информационного поиска в объектно-реляционных базах АПК», или уж вообще пиздец: «Вариации теоремы Шеннона для правильной раскраски ориентированных графов». В тот момент я почувствовал себя пещерным человеком…

Было, конечно, целых два исключения, но зато КАКИХ… Начну с кого попроще))).

Инна. Такая жизнерадостная Инночка с немного восточной внешностью. Как оказалось, не в меру разговорчивая, но, благо, не всегда (что ценно), и просто без ума от всяких бабочек, паучков, комариков, цветочков — в общем, всей той нечисти, что по дороге у нас встречалась на каждом шагу. Но Инночка при каждом привале, словно обретя второе дыхание, вдруг бросалась в непролазные кусты и, по-моему, часами гонялась за бесчисленными букашками, цветочками и паучками-паутинками. Инна определенно жила своей, одной ей ведомой, жизнью, напрочь абстрагировавшись от своих бренных собратьев. Нам было, правда, далеко до нее — точней, мы, для её мировоззрения, по-моему, отсутствовали напрочь. Словно высмотрев какую-то высшую недостижимую простым смертным цель, Инна вдруг бросалась навстречу дремучим камчатским лесам в поиске очередной росинки, запросто забравшись в недоступную жопу ради миллионного рододендрончика))). В общем, не от мира сего была наша Инночка. К слову — препод. Препод инглиша в белгородском универе. Да еще и какую-то хитрую диссертацию пишет по немецкой филологии))). Из нашей компании, помимо меня, это был первый гуманитарий.

Ну, тут пришла очередь самой почетной нашей путешественницы, моей, можно сказать, коллеги по лингвистике — Галины. Тут хочется остановиться надолго, ибо Галюню мы вспоминали, наверное, чаще всех остальных. Именно благодаря Галюне наш поход можно было охарактеризовать простой буквой «Г», точней четырьмя буквами «Г»: Галюня, Гена, галеты, говно. Три остальных «Г» оставлю на потом, но первая «Г» — Галюня стОит как минимум страницы повествования))).

Вообще, изначально определен и четко прописан регламент тура: сложность (выше среднего), маршрут («прогулка по Налычевской долине» с восхождением на Авачинский вулкан — всего ничего), список снаряжения, ну, и ориентировочная нагрузка на каждого человека: кг. 20–22 на мужчин; 16–18 на женщин. Нагрузка, конечно же, весьма ориентировочная, и состояла она из: 1) личных вещей; 2) палатки; 3) продуктов. И если вес палатки / продуктов был более-менее равномерно распределен на каждого человека, то в плане личных вещей — тут уж каждому своё. Помнится, как-то один дебил в один из первых школьных походов взял с собой вместо топора молоток, аргументировав это тем, что «надо же чем-то колышки для палатки забивать»))))))))). В общем, прикинув всех нас, могу сказать, что вес рюкзака варьировался от 15–16 кг до 30.
Собравшись с утра, наконец-то смог оглядеть нашу команду: оказывается у нас была целая 16-летняя девчонка с мамой, новоиспеченная семейная пара, проводящая свой honey moon на Камчатке (!!! — респект!), человек 15, про кого расскажу позднее и Галина. Галя работает переводчиком, как впоследствии оказалось, переводит с английского, в основном фантастику. На вид Галя была, конечно, постарше всех, но держалась, особенно на первых порах, молодцом.

Окончательно попрощавшись с цивилизацией, Командор определил порядок хода: сначала он, в хвосте замыкающий (Гена). Вслед за командором идут опоздуны, т. е. те, кто по тем или иным причинам не вписывается в общий ритм, ну и дальше кто как сможет. Генацвале, как заград. отряд идет сзади и подпинывает уж совсем не ретивых опоздунов. Иными словами, за Командором идут подлежащие исправлению опоздуны, тем самым командор подстраивает ритм похода под максимально комфортный для всех, а перед Геной (Генацвале и Гена — это один и тот же человек)))) идут либо принципиальные сторонники идти в хвосте колонны, либо опоздуны неисправимые. В числе последних оказалась и наша Галюня.

Изначально сложность тура была определена как «выше среднего»: переходы по 10–12 часов, по 15–20 км. по пересеченной местности с большими, 20–25 кг, рюкзаками, готовка еды своими силами. График переходов 45 / 15 — 45 мин. идем, 15 — отдыхаем. Очень даже щадящие, даже по моей, не особо походной практике, условия. Группа подобралась достаточно подготовленная: может и не азы-походники, но уж явно и не новички. Шли достаточно слаженно, не растягиваясь, поджидая отстающих на крутых склонах или бурных ручьях. По Командору можно было даже часы сверять: ровно каждые 45 минут мы делали передышку. Правда, передышка была не запланированные 15 мин, а все 20–25, но нам то это было только за счастье. Ведь тогда все еще надеялись, что более положенных 10–12 часов в день никто нас гнать не будет, и вообще, типа заночевать можно везде, не впервой в походы ходить! Хрен!

После второго-третьего перехода было очевидно, что Галя не очень хорошо справляется со своей нагрузкой, не успевает за нами, потому и остановки не 15 мин, а все 25 — пока всех отстающих дождешься. Да и Командор четко сказал, что идем к лагерю до победного, хоть бы даже и 15 часов. И типа, сами виноваты, что так медленно идете; вот, типа, какие-то ребята аж за 10 часов дошли, а вы, слабаки… Ну, мы ж, блин, джентльмены, поможем женщине дотащить рюкзак, ведь в общих интересах побыстрей дойти до места назначения. Да и мы, мало того, что джентльмены, так еще и полны сил — вот Вадим, только с ВДВ вернулся, ему вообще марш-броски по 20 км — как два пальца обоссать. Да и Рома, вот у нас — это про меня — бежит быстрей всех, де еще и байки умудряется по пути рассказывать. В общем, решили мы разгрузить Галину, поделив ее вещи меж собой, и пройти-таки маршрут с гордо поднятой головой, показав Командору, что мы тоже не лыком шиты))).

А Галюня, тем временем, закурив вторую сигаретку и горячо нас отблагодарив, не торопясь травила байки про нелегкую свою жизнь. Оказывается, в турагентстве ей впарили Камчатку, как тагильскому работяге впаривают Турцию по системе «все включено». Галина искренне надеялась, что здесь ее ждут горячие источники и гейзеры, добрые мишки и услужливый персонал, готовый 2 недели нести бремя её забот. Искренне удивляясь, наша чудная Галюня полагала, что обрела в нашем лице понимающих её тяготы добрых ангелов-хранителей, которые только и мечтают, как бы скрасить унылые будни уставшей женщине. К слову: по профессии Галина действительно переводчик, работает из дома, в «поход» идет впервые, а в свободное время выкуривает в день по 3 (ТРИ!!!) пачки сигарет. Наши доводы «а нахрена тебе вообще это нужно?» не имели ровным счетом никакого успеха. Окидывая взглядом своих новоявленных спасителей, Галюня искренне продолжала верить в чудодейственную силу своего обаяния и, закуривая очередную цигарку, продолжала сетовать на нелегкую свою судьбинушку.

По правде говоря, первые дни меня действительно не особо напрягали эти дополнительные пара Галиных килограмм, но ведь беда в том, что быстрей-то мы от этого идти не стали. И даже больше: если изначально мы придерживались графика 45 / 15, то вторую половину дня, вследствие длительных ожиданий, наш график придвинулся ближе к 45 / 45. В смысле, для нас 45 / 45, для Галины же изначальные 45 / 15 никто не отменял. Негодовал и Генацвале — ведь это именно ему приходилось «подпинывать» Галю и отдыхать 15 минут вместо 45 наших. А главное, — тут мы все были солидарны — ведь и о своем здоровье подумать надо. При сидячем образе жизни, выкуривая в день по 3 пачки сигарет, и очевидно, будучи не в силах преодолеть серьезные физические нагрузки — тут надо, мне кажется, в первую очередь обеспокоиться о собственном здоровье, ибо скорую никто тебе вызывать не будет, а кто его знает что может случиться! У нас же ни телефонов нет (спутниковый дорого, а сотовая связь там отсутствует), и ходим мы в немалой удаленности от цивилизации, да и задержка для всей группы с целью доставки Галины на борт МЧС — кому это на хрен нужно!

Но случилось — что случилось. И, благо, что случилось именно так — Галя, вероятно мучимая нашими пристрастными неодобрительными взорами, предложила передохнуть пару дней в Питере, или базах неподалеку, и встретиться уже в следующем большом лагере, и там присоединиться с нами к походу на величественную Авачу.

А вообще, первый день похода встретил нас хмурыми низкими облаками и мелким моросящим дождем с холодным ветром, от чего настроение становилось еще более неопределенным. Это была третья в этом году моя весна: сначала Вена-весна, потом наша, московская весна, и вот, наконец, вдоволь насытившись теплым летом, третья, Камчатская зеленая весна. Изумрудная зелень молодой свежей листвы, и убегающая вдаль сизая дымка низкого неба, где словно сотканы из синего тумана холмы и сопки, и цветущие кружева внезапно распустившейся незнакомой зелени, и ничем не омраченная радость чего-то грядущего, неизведанного, и умиротворение, и восторг, и ощущение полной гармонии с первозданной дикой природой.
С утра первого дня, формально познакомившись друг с другом, мы выдвинулись от Пиначево ко входу в Налычевскую долину. И уже буквально через полчаса начали попадаться первые следы обитания основного хищника Камчатки — бурого медведя. Командор радостно окрикивал свою паству, оперативно информируя всех о приближающейся медвежьей какашке))).

«О медведях, как о чертях, можно рассказывать бесконечно и занятно… Но всех, кто пожелает послушать о берлогах, о проказах косолапых на пасеках, об охоте на овсах, о случайных встречах с медведем грибников, малинников, пастухов, о медвежьих свадьбах, даже о том, как медведица спасла деревенское дитя и воспитала его в лесу, я отсылаю к охотничьему костру, там любитель подобных историй наслушается такого, перед чем даже иной фантаст спасует и может бросить писать, понявши, что приземлен взлет его и детски слабо вдохновение».

 — В. Астафьев. Собр. Соч. в шести томах. Том второй. «Осенью на рыбалке». М. «Молодая гвардия». 1991 г. С. 543.
Вообще, еще с детства Камчатка представлялась мне как земля обетованная, своего рода рай для медведей: и ведь в действительности, по некоторым расчетам, косолапых там порядка 50 тысяч. Да и вообще, те тропы, по которым мы шли, являлись самыми что ни на есть медвежьими, т. е. протоптанными мишками по их собственной прихоти. Мы же были там не более чем гостями, гостями непрошенными, и потому ждали и боялись мы встречи с этими плюшевыми хозяевами Камчатки.
Взрослый мишка гораздо крупней человека, и достигает 2.5 м. в высоту, поднявшись на задние лапы. Добавь сюда 300 кг. вес и получишь идеальную машину для испуга сердобольных туристов.

Убегать, поворачиваясь спиной к медведю нельзя. Пятится также нельзя, можно споткнуться и упасть, в обоих случаях медведь может не выдержать соблазна и, догнав или подскочив обязательно даст пару, тройку оплеух на память. Выжить после такого физического «внушения» нормальному человеку без оперативной медицинской помощи обычно сложно. Боком бегать не удобно, но именно так боком, не теряя из виду медведя, окружающую обстановку и главное не теряя контроля над самим собой и надо отходить. Постарайтесь понять, чем вызвана угроза и в этом отступлении, попытайтесь изобразить другого медведя, равного хозяину и отступающего «почти с достоинством».

Если вы сами спровоцировали медведя на драку, например, пытаетесь отнять добычу, ранили его, то выкручивайтесь из создавшегося положения, как хотите, сами. В этом случае беготня боком вам вряд ли поможет, да и медведь не ограничится только оплеухами. Перед тем, как сделать глупость, подумайте, чем ваша глупость может закончиться.

Всегда сытый и имеющий уйму свободного времени медведь от скуки ищет на своем участке развлечений и приключений. Постройки и прочие следы пребывания или жизни человека изучаются медведем, хозяином участка, обязательно. Живущие в этих постройках люди не помеха. Любопытные медведи приходят близко к постройкам в любое время суток.

Когда человек днем увидит рядом со своим домом на помойке или в сарае чем-то увлеченного медведя, шум и панику поднимать уже поздно. Медведь уже давно и прочно у вас прописался и по простоте душевной пришел днем и стал заниматься тем же, чем занимался обычно ночью. Он давно привык, что его никто не видит и на него никто не обращает внимания, ведь он столько раз провожал ночью каждого жителя до отдельно стоящего маленького домика и до других строений и площадок, заглядывал в окна и т. д.

У большинства людей после столь наглого прихода медведя сразу появляется идея либо приручить его, либо проучить его (пристрелить). Делать ни того, ни другого не надо. Медвежья мораль отличается от человеческой, если вы дадите медведю подачку (подкормите), то медведь посчитает это данью. И вместо друга, вы приобретете очень наглого и настойчивого «налогового инспектора». Если, приучив зверя к подачкам, вы вдруг вздумаете больше не давать подачек, медведь придет требовать свое, силой. Опять же человеческая еда с пряными и прочими вкусовыми добавками «вредна» медведю, попробовав человеческой еды, медведь перестает есть свою природную пищу и, не набрав достаточного количество жира на зиму, придет зимой к вам же. Кстати попробовать человеческой еды медведь может и без проявлений благотворительности или особых приглашений.

Любопытство и любовь к приключениям у медведей не имеет никаких границ. Медведи, если есть возможность, ходят смотреть на пароходы, автомобили, поезда и прочее. Могут часами, днем и совершенно открыто не прячась, наблюдать за работающей техникой лесорубов или колхозников.

Медведи любят наводить «порядок» в избушках лесорубов, охотников и других лесных жителей во время их отсутствия. Запахи человеческой пищи, некоторых специй (черный перец) и бензина сводят медведей с ума. Ради кусочка сухаря или крохотной сушеной рыбьей головки медведь готов разворотить половину не маленькой избушки. Канистры и бочки с бензином (или из-под бензина) обязательно вскроются, где-то сбоку или снизу. Бензин выльется, а пустые емкости, в том числе и двухсотлитровые бочки советского производства, заодно станут сплющенные и по краям «очень красиво» изжеванные.

А вот кусок памятки из журнала Kamchatka Explorer, за 2005, по-моему, год:
Памятка туристу:
Передвигаться исключительно в группе, в туалет без спроса не ходить, идти след в след за гидом, чтобы никуда не провалиться, и главное — не бояться))).
Пункт 3: как себя вести при встрече с медведем
 — главное, не паниковать. Не кричать, не поворачиваться к нему спиной и не убегать (то есть не делать ничего из того, что ты инстинктивно сделаешь, встретившись неожиданно нос к носу с 300-кг шерстяной тушей))). Стоять и улыбаться, в глаза не смотреть. По законам жанра медведь должен испугаться и убежать сам.

— если все-таки случилось так, что медведь тобой заинтересовался и идет в твою сторону, то нужно немедленно лечь на землю лицом вниз и притвориться мертвым. Лежачего без движений мишка скорее всего, есть не станет. Он не является большим любителем свежего мяса. Поэтому он обычно поступает следующим образом. Он начнет собирать вокруг всякие ветки, палки, что бы прикрыть «лежачего». Дня на три — четыре. А палками и ветками всякими прикрывает от ворон, соек, лис, волков и прочих конкурентов. Он обложит всем, что попадется в лапы, и уйдет дня на три — четыре. Потом, обязательно вернется на это место, что бы скушать «созревшую заначку».

Понятное дело, что три-четыре дня лежать присыпанным — не резон. Но важно понять, когда он перестал забрасывать/обкладывать тебя ветками и свалил…

— если медведь пытается перевернуть Вас лапой, очень важно после этого вернуться в исходную позицию — лицом вниз (потому как медведь любит именно лицо съесть, оно хрустит «аппетитно») и по-прежнему притворяться мертвым (не двигаться, не кричать, не бороться)

— если по какой-то причине медведь не оставляет Вас в покое и продолжает кусать !!!!!!!!! (это мне очень понравилось, да если он хотя бы один раз укусит, то все — кирдык!), то сопротивляйтесь изо всех сил, боритесь за свою жизнь.
Медведи и долина Гейзеров. Медведи очень любят Долину Гейзеров, т. к. весной именно там появляется первая трава и прочая съедобельная поросль, поэтому они туда чуть ли не со всей Камчатки стягиваются после спячки, чтобы полакомиться после сна, а также с целью создания семьи (у них там Хани Мун)))). Оказывается, во время спячки у медведя закупоривается попа — вроде огромной затычки, чтобы в туалет не ходить во время сна — и при пробуждении ему нужно от нее избавиться. Некоторые медведи находят пенек с торчащим сучком (хи-хи), а другие — катаются на заду по каменистым склонам Долины Гейзеров. С гиком и прибаутками. Правда, один вот скатился совсем неудачно — угодил прямо в кипящий гейзер и сильно обварился, пришлось его пристрелить, чтобы не мучился.

Вообще, приезд на Камчатку для меня состоял из 3 must see вещей: вулканы, медведи, лососи. Были еще, конечно, гейзеры, но, увы, до долины гейзеров можно долететь только на вертолете, но и по времени и по деньгам этот маршрут был отклонен. Да и с лососями я как-то сплоховал: не рассчитал, что увидеть их можно в основном в удаленных в глубине полуострова таежных реках, либо приезжать надо раньше, где-то под конец мая — в июне. Но две первых вещи я исполнил достойно: покорено 2 вулкана: Дзензур и Авачинский; просмотрено два медведя. Программа минимум выполнена))). Но обо всем по очереди))).

Пока же мы шли под постоянным моросящим дождем и мечтали только об одном — побыстрей бы пробраться к месту стоянки и наконец-то высушить напрочь промокшие ноги. Говорить не хотелось, думать тоже. Появилось давно забытое чувство отрешенности от действительности. Зачем я здесь? Кто эти люди вокруг меня? Куда мы идем? Трехметровые кусты борщевика неприятно хлестали по телу, ноги увязали в водянистой болотной грязи, впереди идущие рюкзаки напрягали взгляд. Дождь, казалось, выживал из нас все имеющиеся, скопленные для долгого похода, силы. Однотонный пейзаж лишь усиливал чувство собственного одиночества и ущербности всей затеи. Увы, но даже чтоб с кем-то поговорить, надо было хотя бы знать, как человека зовут: на тот момент я помнил имена лишь мужской части коллектива, коих было всего 7 человек, плюс Командор Сергей с Геной, плюс волонтер Костя. Итого 10 мужиков. И 13 девушек))). Неплохое сочетание))))))))).

На первых же привалах начали выделяться «лидеры» компании: вечно отстающая Галина и постоянная забегающая вперед Командора и вечно витающая в облаках Инна. С неумолимой логикой мои математики обсуждали исследования дискретных симметрий уравнения Абеля второго рода и бифуркационные процессы и хаотические колебания в цепочках связанных осцилляторов. Я охуевал:(. Даже дождь, казалось, поутих при этих математически нелинейных звуках.

Долгожданный привал. Мы шли почти 12 часов, и при этом, как ни странно, я весьма хорошо себя чувствовал. Еще в Елизово в гостинице мы разделились, кто с кем живет в палатках. Мне попался весьма экзотичный сосед: с трубкой, длинные, словно как у Тарзана, волосы. Саша из Питера приехал вместе с Викой и Никой))). Саня курил трубку, и даже при моем отвращении к табаку, я не смог сдержать восхищения при волшебном аромате вишневой косточки. А еще Саня сразу же решил перебраться в женские покои, аргументировав это тем, что втроем якобы теплее))) Ника, она же Вероника, дочь Вики — старые походники, они жили вдвоем в своей палатке и отличались тем, что, во-первых, излазили едва ни пол-планеты, а во-вторых, что разбирали палатку раза в 2 быстрей всех остальных, включая мужиков.

Не скажу, что расстроился из-за отсутствия соседа: все же и ложусь я поздно, и встаю очень рано, а главное — еще и храплю по ночам иногда. В общем, в одноместном размещении тоже есть свои плюсы. Палатку нес на себе все же Саня, а я забрал у него часть продуктов — так было более-менее справедливо. Расположившись, разбив палатку, решил приступить к самой приятной части похода — разбавлению спирта))). Еще в аэропорту, в Елизово, я напрямую спросил Командора о его отношении к алкоголю, на что получил единственно верный ответ — «я и сам с собой литра полтора возьму». Плюс полторашка была у меня, плюс Вася взял с собой литра 2 — в общем, на ближайшие 2 недели запасов у нас должно было хватить))). Командор даже взял с собой специально обученную пол-литровую бутылочку с наклейкой на уровне 200 с небольшим грамм — уровень, до которого надо наливать спирт, чтоб при разбавлении водой получилось 500 мл. хорошей 40 градусной бухашки.

Да, спирт я привез из Москвы, благо он ехал в багаже, потому особых претензий у аэропортовых рабочих он не выхвал.
Спрятавшись от посторонних глаз в палатке, я переливал ароматную жидкость в мерную бутылочку. Мой спирт был настоян на кедровых орешках, тутовнике и ягодах годжи: с каждой страны по ингредиенту: кедр с Владивостока, годжи — из Китая, тутовник с Карабаха. Получилась очень ароматная смесь — девчонки явно предпочитали мою бухашку всем остальным. Словно на запах, замаячил рядом с палаткой Сашин нос: — Что это ты тут делаешь? Скрывать мои намерения было невозможно — уж больно насыщенный аромат стоял вокруг палатки, и я искренне поделился своими планами на вечер.

— будешь? — просил я Сашу
 — не, не пью. Совсем — сладостно облизнулся Александр)))
 — так я тебе и поверил — про себя подумал я)))
На запах из соседней палатки выпорхнул Вася. — а что это у вас такое в бутылочке? — поведя носом поинтересовался Василий.

Понеслось!)))

Василий, как и большая часть моих попутчиков, был весьма далек от гуманитарных наук и был всего-навсего МИКРОБИОЛОГОМ! И если к математикам разного пошива я как-то уже привык, причем еще со студенческой жизни (был период в жизни, когда посещал лекции Мехмата), то настоящий живой микробиолог встречался в моей жизни впервые. Вообще Василий производил вид настоящего интеллигента: изначально ко всем обращался на Вы, был весьма услужлив, и даже, по моему, один из первых предложил помочь Галине разгрузить ее рюкзак. Чуть полноватый (хотя, по габаритам я явно дал бы ему фору), всегда улыбающийся, такой добродушный Вася. Да, и главное, — специалист по всяким листикам-букашкам, к неимоверной радости нашей заоблачной Инночки. Василий безошибочно определял многочисленные цветочки, встречающиеся нам по пути, рассказывал про размножение лягушек и даже определял, какой диеты придерживается мишка в брачный период, внимательно рассмотрев мишкину какашку.

Какашки, как рассказал нам Командор, у медведей бывают, как правило, двух- или трехцветные, причем триколор медвежий появляется ближе к зимней спячке, когда наевшись вволю рыбы (первый цвет), ягод-грибов (второй цвет), мишка нажирается какой-то хрени, которая является типа слабительным, которое выводит из мишкиной утробы всю ненужную для зимовки гадость. Вот эта абсорбирующая хрень и является тем самым третьим цветом в мишкиных экскрементах.

Как и полагается любому ботанику, Василий неплохо разбирался во всякой живности. Кажется, он часами готов был рассказывать, как спариваются ёжики, сношаются лемминги, размножаются божьи коровки))). Очередной раз из его уст услышал я про спаривание богомолов и осьминогов, склизкое вожделение слизняков и осеменение глубоководных удильщиков…

Вася оказался в доску своим человеком — и палатка его была разбита рядом, и опыт работы с химикатами обязывал быть со спиртом на «Ты», и собеседник интересный, ну и тяпнуть стопочку-другую под веселый треск костра был не прочь))). Вот и сейчас, в предвкушении вечерней трапезы, масляные глазки Василия разошлись в добродушной улыбке.

Командор тоже был наготове, и вся честная компания дожидалась только меня. Конечно же, по старшинству, первый тост был от Командора. Будучи почти на голову выше всех остальных, Командор звучно предложил присоединиться и отметить-таки первые день нашего увлекательного путешествия. Как ни странно, но особого энтузиазма это не вызвало. Девчонки, спросив про состав нашей смеси, бросили брезгливое Фи и демонстративно отвернулись. И только вдалеке у стола рассмотрел я два робких больших глаза, словно мягкой поступью приближающиеся к нашей компании.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Олег у подошедшей красавицы
 — Настя — робко ответила чудная девушка и протянула мне свою кружку. — Чуть-чуть — приподняв руку на уровень глаз, и показав своим большим и указательным пальцем махонький, размером с пару мизинчиков интервал, показала, относительно кружки, краснея, Анастасия.
 — Какое прекрасное доброе имя — Настя — продолжал Олег, внезапно завращав своими крупными, умными, сильно выступающими ото лба, будто чем-то обеспокоенными, глазами.
Потупив глазки, Настенька вобрала в себя весь свет ярко красного зарева и обильно залилась румянцем))).
 — С первым днем Камчатки! — наконец-то прервал паузу уже теряющий терпение Командор.
Горьковатые пары настойки приятно обожгли промерзшее горло. Командор зычно крякнул, а Олег недоверчиво повел носом в направлении бутылочки.

Настины глазки вдруг выглянули из-под густых ресниц и ярко красный румянец внезапно перешел в открытую, по-детски наивную улыбку. И правда, какое милое, красивое имя — Настя))), подумал я. И снова, как два полночных светлячка, вспыхнули два больших Настиных глаза. Кто ты, ангел? — подумал я. Неуж и ты продалась в это царство из цифр и неумолимой логики, неуж и тебе интегралы родней по природе, чем яркий овал восходящего солнца, неуж из уст твоих возможно слышать что то, кроме нежных добрых вечных слов…

— А чем ты занимаешься? — никак не унимался, обращаясь к Насте Олег. Я вроде как помнил, еще при первом знакомстве в Елизово, что Настя кажется, покупает запчасти для самолетов — весьма экзотическое занятие для девушки! Уже тогда я почувствовал какой-то подвох, хотя среди своих знакомых КТО только ЧТО только не продает! Даже я со своим ярко выраженным почти трижды гуманитарным образованием торговал женскими ночнушками, электричеством и газом от Scottish Power, расходниками для полиграфии и даже знаниями технологии печати денег! В общем, запчастями для самолетов меня не напугать. НО… Но то что Настя при этом является дипломированным преподом — ВНИМАНИЕ!!! — математики и инглиша — вот такого хука с левой я никак не ожидал. Все мои ожидания развеялись в прах. Меня окружили математики. Безжалостные, вечные пленники цифр, неумолимые в своей логике, гении анализа, безупречные статисты и неутомимые исследователи. Я был побежден, и в явном меньшинстве — Галя с Инной не в счет))).

Тогда, в ту первую ночевку, я впервые столкнулся с новой камчатской терминологией: нары. До этого термин «нары» был для меня применим исключительно касаемо мест лишения свободы. Так уж получилось, что рядом с местом первого ночлега стоял добротный деревянный домик: 2 этажа, 2 комнаты; в каждой комнате 2-х этажные нары))). Особенно умиленно это звучало из женских уст: «полезу-ка я на нары» — как-то единогласно было решено, что «привилегию» спать на нарах стоит уступить женской нашей половине, мы же спокойно можем обойтись и в палатке.

Отдельно про питание: горячее, как правило, два раза в день: утром и вечером. По утрам это обычно каша, обычно со сгущенкой: рис, пшенка, гречка. Плюс печенье, галеты, конфеты. Вечером рис, гречка, либо макароны, но с тушенкой или с сайрой. Завтрак в 7–8 утра, ужин — в 8–9 вечера, как придем. Выходить Командор нас приучал часам к 8, но первую неделю ранее 9.30–10 никто не отправлялся. Часов в 12 первый перекус: шоколад, орешки, сухофрукты. Часа в 3 обед: бутеры с колбасой, сыром. Первые три дня был еще жив хлеб и еще не доели сало, потом же с хлеба перешли на галеты, сало уступило место колбасе. Первый день мы даже смели не доесть сыр и целых 10 минут, до самого отхода, он неприкаянно лежал, напрасно соблазняя нас своим чудесным вкусом. Вот лошары-то мы были!

Утро второго дня оказалось менее дождливым, и даже оставалась какая-то надежда на редкие лучики солнца. Мы капризно ковырялись в каше, а на десерт нас ждало сало с цукатами))). Вообще, никогда не думал, что смогу втолкать в себя настолько несовместимые продукты: сало и цукаты; нет, не просто сало — сало с луком, и каша со сгущенкой, и цукаты, и конфеты, и шоколад))). И только недовольные девчонки начали плакаться, почему на завтрак нам не дают сыра… А сало с цукатами — вещь!

Сегодня нас ждал перевал Пиначевский, откуда Командор обещал нам шикарный вид на вулканы Дзензур, Жупановский и Ааг, а так же сопку Медвежья. Вообще, в описании тура довольно романтично маячила «прогулка по Налычевской долине» — такая лайтовая прогулочка, сродни променаду по Бульварному кольцу))). Первый же день показал, что лайтовым променадом там даже и не пахнет: ноги перманентно были, в лучшем случае, по колено в говне, ботинки оставались сухими максимум первые пара часов. Вообще, первый день оказался весьма даже лайтовым: никаких тебе сопок, никакого разносортного говна (об этом попоздней), никаких больших ручьев — речек, перескакивая через которые, непременно плюхнешься хотя бы одной ногой в воду. Да и Командор был весьма услужлив: оповещал о каждой новой куче мишкиного говна, заботливо переводил через бурные ручьи, помогал пролезть через очевидно размякшее во время весеннего половодья, говно*.

Для сведения: здесь и далее по тексту. *Говно — это не сколько продукт правильного / неправильного пищеварения животного, либо человека. Говно — это общеупотребительное понятие всей той хни, которая ни черта не приятна, но постоянно находится под ногами, либо капает сверху. Т, е. фраза «по колено в говне» означает не что иное, как проходя мимо симпатичного болотца, я не удержал равновесие и наступил ногой в грязюку. Оттого ножки мои, ровно как и ботиночки, оказалось слегка грязненькими и даже стали немножко похлюпывать. Говно бывает не только поносно коричневого цвета: по моей систематике говно может быть зеленым (болото), белым (снег), розовым (снег с какими то непонятными бактериями, которые при наступании вдруг меняют свой окрас на нежно розовый. Обычно это снег в камчатских горах). Говно бывает миллиона разновидностей коричневого цвета. Ну и, в конце концов, говно может быть настоящим говняным, в лучшем случае козьим или медвежьим.

Если в первый день я искренне негодовал, что успел заценить наверное все вида камчатского говна, то второй день добавил в мою копилку еще десяток разновидностей, и с каждым новым днем моя коллекция разновидностей камчатских говен пополнялась еще как минимум на несколько сортов. И если к началу нашего трипа я был лишь искушенным любителем, лишь изредка сталкивающемся с теорией говнизма, то к окончанию нашей экспедиции я был, можно сказать, опытным профессором-говнологом с ценнейшим опытом преодоления различных препятствий в виде разнородного говна.

Вот наверное и настало время ознакомить вас с очередным «Г» нашего похода, а именно с главным Генацвале всех туристов, всеобщим любимцем, обжоркой Геной. Массивное его лицо с широкими скулами резко выделялось на фоне бледных физиономий прочих «однополчан». Нос картошкой, жесткий квадратный подбородок, над которым выделялись двумя контрастными линиями хищные пухлые губы. Щеки его еще не успели откормиться и выглядели будто бы ввалившимися на его обветренном полном лице. Гене едва исполнилось 18, и это был его первый коммерческий поход. Его непосредственность, казалось, вызывала у наших девочек сострадание: и правда, для своих 18 лет он был почти на полголовы крупнее нас и, казалось бы, готов был сожрать все вокруг, ибо, как оправдывали его наши спутницы, «молодой растущий организм». По мне же, Гена скорей напоминал доброго людоеда, нежели славного малого балбеса.

Понятие людоедства появилось одновременно с появлением человека и занятия им соответствующего места в пищевой цепочке. Кого-то кушали людишки, а кто-то кушал и самих людишек. Если же жратвы было мало — людишки кушали друг друга, громко урча, так что человек человеку был не только друг, товарищ и волк, но и аварийный запас протеинов на чёрный день. С этим явлением предположительно связан самый первый геноцид — когда древние людишки кроманьонцы схарчили своих ещё более древних кузенов неандертальцев.

Говоря про Генацвале, могу с уверенностью утверждать, что наш любимец в детстве очень даже увлекался сказками: Людишек в этих сказках с удовольствием нямкают как звери (Красная шапочка) и другие люди (Баба-Яга, хотя существует мнение, что она-таки не человек).

Почему Гена все-таки добрый людоед, спросите вы меня? Гена, как просто невъебенно чересчур быстро растущий организм (да-да, именно Гена — организм), как показалось всем нам, был готов сожрать брата собственного, если вдруг ему не перепадало пары десятков жопок колбасы. При этом Геннадий, мать его, категорически отрицал присутствие такой нормальной еды, как каша или гречка, кормившись исключительно колбасой, которую он к тому же безбожно пиздил у своих старших товарищей. Каждую стоянку мы организовывали настоящее живое оцепление вокруг нарезаемой колбасы, дабы Гена тайком не сожрал половину. Гена напрочь игнорировал всю нормальную еду, а разбудить его можно было лишь только поведя вокруг его палатки жопкой от колбасы.

По своей функциональной сущности — Гена был помощник гида, как правило, замыкающий нашу колонну, своего рода заград. отряд. В некоторых случаях я бы посмел назвать человека его должности почетным именем Санчо Панса, ибо возглавлял нашу славную команду Сам Командор, Серж-тесак Ламанческий, но для Генацвале это была бы уж очень большая честь! Гена готов был жрать днем и ночью, и, мне так кажется, именно с этой целью Командор нагрузил его котлами, чтоб даже при голодном долгом переходе можно было тереться об котел с запахом тушенки, как буратино о холст с изображением похлебки. Как говорил мой любимый бравый солдат Швейк: Гена круглые сутки ничего не делал, только спал, жрал, да еще, с вашего позволения, делал то, что рифмуется со словом жрал.

Гена категорически пренебрегал своими непосредственными обязанностями, и вместо того, чтобы с утра разжечь костер, а с вечера нарубить дров, Генацвале всеми фибрами своими терся у кормушки, выскуливая у сердобольных девчонок очередной кусок колбасы. Как живо сейчас представляются его похотливые масляные глазки, впивающиеся серыми зрачками в нарезаемую к обеду колбасу. Обезумевшие от вожделения при все усиливающемся аромате запретной к немедленному пожиранию колбасы, его хищные сверлящие разделочную доску глаза, нервно бегали, искривляя в безудержном оскале дрожащие, словно вампира, губы. Полуоткрытый его, искривленный от обильного слюновыделения рот словно вгрызался в мясистую палку сервелата.

При Гениной комплекции — а я говорил, что чувак был наверное под центнер — мы всерьез опасались за дальнейшую судьбу наших желудков: Гена без шуток готов был за пару перекусов сточить весь наш недельный запас продовольствия. А работать над Гениной совестью, стараясь научить его элементарным правилам приличия, ни у меня, ни у кого-либо другого не было ни малейшего желания. Да и Командор открытым текстом уже начал говорить, что прихуел Гена, типа балуем мы его (упрек был в первую очередь в сторону наших прекрасных дам, Настеньки, в особенности)

В этот день впервые познал я говно белое, и даже розовое. Забавно: Командор поведал нам, что в снегу в горах (Камчатских) есть некая бактерия, которая, если наступить на снег, становится нежно розового цвета. А сколько догадок строили мы до сих пор, какие самые нелепые теории выдумывали. На самом деле эффект розового снега создали одноклеточные водоросли хламидомонад нивалис — хламидомонада снежная, уникальные холодолюбивые микроорганизмы, выживающие в узком температурном диапазоне от 0 до +4°. Водоросли любят холод, и когда температура воздуха опускается ниже нулевой отметки, они «зацветают». Другие виды хладолюбивых водорослей могут окрашивать снег в зеленый цвет, желтый, бурый и голубой. Иногда цветной снег может покрывать огромные территории, возникают необычные красивые разноцветные поля. Подобный снег встречается в Северной Америке, в Гренландии, в Арктике, на Кавказе. У нас, — на Камчатке и в Сибири.

Необычность явления привлекает многих альпинистов, а местные жители «не только любуются этим чудом природы, но и дегустируют его на манер мороженого со вкусом арбуза».

Один стрёмный момент: идешь по снежному насту и слышишь постоянный такой мощный гул. Поначалу мы терялись в загадках, откуда в этой глуши может что-то так страшно гудеть, но тут, пройдя чуть ввысь по горе и обнаружив пару свеженьких проталин, с ужасом разглядел я весьма стройные, сильные потоки, сверлящей под снежным покровом, горной реки. Подумать страшно, ведь в некоторых местах толщина наста была не более полуметра, и одна только мысль о возможности провалиться в эту кромешную подземную бездну, приводила в жесточайшую панику.

Идти стало страшно. Мы и без того шли нога в ногу, но тут, прежде чем опереться всей ступней в след впереди идущего человека, хотелось трижды подумать о возможных последствиях ошибочного шага. Страшно! Очень страшно. Благо этой смертельной тропой идти надо было не более получаса, но СКОЛЬКО ж я натерпелся тогда, как быстротечна казалась мне вся моя предыдущая жизнь, насколько никчемным виделось мне все моё докамчатское существование…

И ведь как в воду глядел: буквально за пару часов до вылета я написал всем своим знакомым, что не видать им больше прежнего меня, что еду за тридевять земель ни зачем иным, как за реинкарнацией, и что однозначно вернусь я другим человеком. 100% чувствовал, что это так и будет. Так и случилось.

Преодолев реки горные подземные и берега ледовые, впереди замаячила конечная точка нашего подъема. Командор устроил рокировку: сам пошел назад подгонять запоздавших, а Гену с Костей (волонтер походник, он же второй помощник Командора) погнал впереди колонны вести люд честной на вершину перевала. Зыбкий снег сменялся мелким сыпучим сыпняком. Именно отсюда и начался мой трудный и прекрасный путь к самопознанию. Вершина была совсем рядом, буквально в паре переходов снег-сыпняк-снег-сыпняк. После часа я почувствовал усталость. Появилась отдышка. Я стал останавливаться все чаще и чаще. Рюкзак становился все тяжелее. Идти казалось бы оставалось не более 10–15 минут, хотя час назад я тоже прикидывал расстояние как не более получаса до вершины. Я тогда еще не знал, точней, делал вид, что не знал, что в горах расстояния и время искажаются, время течет намного медленнее, и все горы вокруг кажутся намного ближе, чем на самом деле есть. Я шел и пытался не останавливаться, преодолевая бесконечные подъемы и спуски. Я чувствовал усталость и голод, мышцы в ногах были перенапряжены так, что готовы были лопнуть. После спуска снова следовал трудный подъем и так без конца. Очередной подъем оказался довольно крутым. После тяжелых шагов вперед, сыпучие камни, двигаясь из-под моих ног все время, возвращали меня обратно и скоро я окончательно выдохся. Местами приходилось даже двигаться наверх, на четвереньках, чтобы не сползать вниз.

И вот она — вершина! Это была даже не гора, всего лишь маленький перевал))). Вот что пишет по этому поводу Википедия: «Пиначевский перевал, 1180/VI–X. Самый простой пешеходный путь в Налычевскую долину. Через перевал идет отличная тропа, доступная в том числе для передвижения конникам." В действительности все мои мучения начались и закончились минутах в 20 до вершины: ли то с непривычки, обленившись, живя в Мск, то ли подъем с тяжелым рюкзаком так разморил меня, то ли просто не было вокруг подходящей компании, чтоб о чем-то поболтать, скоротав тем самым время… Что бы то ни было, но суть была одна: как ни странно, но я устал.

Тогда, стоя на вершине, и даже более — взобравшись одним из первых на эту вершину, с каким наслаждением взирал я на отставших наших путников. И где-то совсееееем далеко махонькой точечкой маячила троица в составе Командора, Галины и, вероятно, Галининых вещей. Когда еще в первый день раскидывали Галины вещи, я совсем офигел — блять, там, по-моему, только чепчиков-шапочек было штук пять! Хотя, и вещи Галюнины были раскиданы среди мужчин, а сам рюкзак услужливо согласился потаскать Костя. Тогда был еще второй только день, и мы еще были полны сил. И бедолага Командор всеми силами пытался хоть как-то затащить в гору вконец обессилившую Галину… Это был прекрасный перекур, длиной, наверное в час. Правда, через час Командор все же оторвался на нас, от души отматеривши, что «что-то медленно мы ползем», типа, таким макаром до лагеря за полночь только сможем добраться! Было обидно.

Тогда, на перевале, я впервые познакомился с местными сусликами — евражками. А вообще, евражки — это суслики, которые в нашей стране живут в северных районах, в том числе, на Камчатке. Их название такое — это местное название. Оно, как я понял, не научное, но камчадалы именно так этих симпатичных грызунов называют.

А известны евражки под именами «американский суслик», «берингийский суслик» и другими. Американский суслик крупнее, чем наш, российский, живущий на Чукотке, на Колыме. Это самые обычные суслики, только очень общительные и совершенно не боящиеся людей. Евражка — это симпатичный, дружелюбный, очень любознательный зверек, часто селится недалеко от людей и захаживает к ним в гости без приглашения, очень любит туристов, потому что у них всегда можно чем-нибудь поживиться, один из любимых персонажей сказок, шуток и поговорок жителей Крайнего Севера.

Увидев что-нибудь съедобное, совершенно не боясь людей, евражки быстро засовывают его себе за щеки и несут в норку, местные жители частенько потешаются, положив на стол кусочек масла — зверек довольный добычей радостно бежит домой с полными щеками масла, но на пол пути в недоумении останавливается и трогает свои щеки, вот только что были полные, а теперь пусто. Вид растерянного зверька обычно приводит в восторг зрителей, а тот бежит обратно за новой порцией.
Бодрствует евражка всего четыре месяца в году, а в остальное время — целых восемь месяцев, в самые холода, он впадает в спячку. Живёт евражка в норах и при этом строит целые подземные лабиринты. Там же оборудует себе кладовочку, куда складывает свои припасы. Питаться ими евражка будет, как проснется после зимней спячки

Нам предстояло спуститься с первой камчатской горы, точней того самого Пиначевского перевала. Спуск всего метров 600, по моему, но при этом по достаточно мокрому снежному языку. Командор, словно задумав страшную месть, ринулся навстречу низинным ручьям и манящим свежей зеленью проталинам. Ринулся один, сильно оторвавшись вперед, оставив нас на попеченье котлоносца Генацвале, который к тому же, как оказалось, ко всеобщему удивлению, приоделся в ярко розовые чулочки))). Представляете себе эдакого детину, с центнер размером, с хищными, словно вырубленными из овала лица, скулами, несущегося с громыханием котлов на немыслимой скорости (с горы же сбегал!), да еще и в розовых чулочках!
Девки наши просто рыдали))))))))))))))). Мы же с парнями недоуменно переглядывались, пытаясь найти хоть какую-то логику в одеянии Геннадия — вроде и парень на парня похож, да и не тот край Камчатка, чтоб всякие ЛГБТ пидоры могли свободно тут разгуливать, да и формат нашего трипа никак не подразумевал участие в нем каких-либо меньшинств… Да, задал нам Гена задачу… Кто то из наших даже поинтересовался, а не носит ли Гена стринги розового цвета, на что в ответ мы получили глупое «Ы-Ы-Ы-Ы-Ы» вкупе с добродушным оскалом лица доброго людоеда))).

А спускаться реально было круто: Командор, показав всем на собственном примере, что спуск можно совместить еще и с приятным катанием, пусть даже и без лыж, ловко перескакивал появляющиеся валуны своими длиннющими ногами, при этом, добравшись до места стоянки, что было на ближайшей проталине, грозно материл нас, чтоб не баловались, а спускались медленно и осторожно, дабы не навернуться на очередном камне.

Все, и правда, спускались не торопясь, действительно боясь обо что-нибудь запнуться. Конечно, не ахти гора, но все же лететь пару сотен метров как-то не очень хочется… И вроде как все уже были на месте, и уже вовсю делились впечатлениями, и уже начали вытряхивать снег из ботинок, и выжимать носки, и жадно пить воду, и ждать долгожданного обеда, как — на тебе! Где-то значительно дальше середины спуска яркой синевой бросалась в глаза куртка Лизы: бедная девушка видимо настолько перепугалась командоровых матюков, что в действительности, как и предписано, не торопясь, карабкалась вниз, отчаянно цепляясь за каждый кустик, дабы не упасть. Мы с искренним сочувствием смотрели на бедную Лизу, и тут словно по щелчку тумблера, Елизавета рухнула на спинку рюкзака, оттолкнулась ногами от ближайшего куста и лихо полетела вниз головой по направлению к нам. Вообще, я бы застремался. Одно дело скользить на ногах, пусть даже и очень неустойчиво, но хотя бы видя куда летишь, и совсем другое — мчаться по ледовому склону, не представляя что тебя ожидает впереди. Но Лиза молодец, вырулила кое-как и благополучно приземлилась у ног Командора))). Мы едва не аплодировали! Это реально выглядело круто! Эдакая черепаха, раскрывшая вдруг свои закрылки, одному богу известно как оказавшаяся на своей спине, не способная перевернуться, и при всем этом мчащаяся вниз, словно на санках, на бешеной скорости))). Я искренне завидовал её драйву.
По плану эту ночь мы должны были провести на Центральном кордоне, но еще спустившись с перевала, Командор довольно скептически оценил наши шансы добраться туда до наступления темноты: слишком много времени мы потеряли на перевале. Немного расстроившись, мы уныло шли в направлении нашей незапланированной ночевки.

Еще в первый день к нам присоседились две бойкие мадамы — выйдя на полдня поздней нас, в поселке Пиначево их сориентировали в нашем направлении, сказав, что через несколько часов скорей всего они догонят нас. Так и произошло — устроив где-то посередине пути обед, мы с удивлением увидели двух приближающихся к нам девчонок: все же идти вдвоем значительно быстрее, нежели компаний 20 человек, и буквально через 3 часа пути они проделали путь, на который мы потратили почти полдня. Подойдя с нами к перевалу, незнакомки проскочили его всего за пару часов против наших 5, и, не дожидаясь нашего возвращения, решили идти дальше самостоятельно. Каково же было удивление Командора, когда пройдя около часа с последнего привала, он обнаружил, что следы наших попутчиц уходят в неверном направлении, в противоположную от кордона сторону.

Напрасно искали Командор с Костей их следы по пути к нашей ночеве. Увы, но факт — девушки, походу, заблудились. В их направлении ранее был какой-то лагерь, но лет 10 назад его порядочно подмыло селем и отныне он был вне туристических путей. Я бы наверное обосрался. Заблудиться на Камчатке, да еще и вдвоем в женской компании — удовольствие не из приятных))) Тут же представилась моему воображению картина двух голодных, истерзанных женщин, вокруг ни души и кромешная тьма, и лишь несметные мириады кровососущих тварей темным облаком кружат вокруг будущей добычи. Мрак!

С утра не торопясь выдвинулись в сторону Центрального кордона. Торопиться и правда было некуда, ибо весь день у нас был предназначен для релаксации, разве только убито было полдня на переход. Хотя и пройти то надо было всего 7 км, полтора-два часа ходу, походу могли бы и в первый день успеть. Ну да ладно, будем считать это альтернативой утренней зарядке))).
Центральный кордон является наверное самым посещаемым местом Налычевского заповедника. И правда — комфортабельные нары, специально обученное место для готовки и костра, несколько 2-3-4 местных домиков для VIP или семейных туристов, шикарные термальные источники, скромно именующиеся «лужами»))). НУ, и самое главное — целый магазин, где всего лишь с десятикратной наценкой продают холодное пиво))). Была еще у нас шутка относительно мороженого по 2000 руб., и даже скажу больше — все, кто был безразличен относительно пива, очень живо заинтересовался мороженым за 2 косаря. Утка распространилась моментально и уже через полчаса была собрана многочисленная делегация с целью воочию лицезреть невъебенно дорогущий айскрим.

Цены в магазине и правда были не от мира сего. Точней, на товары по-человечески едабельные, такие как сайра, тушенка, макароны, всяческое антикомариное зелье наценка была процентов может всего 30–50, но на экзотику, типа холодного пива — это караул! Литровая бутылка сраной Балтики стоила 500 руб., 0.5 -300, 1.5–2 литра — 700–800 рублей!!! :(Правда, заветного айскрима за 2000 мы так и не нашли, да и не было его никогда — вот уж правда, непонятно кем пущенная утка, на которую так живо повелись наши друзья-товарищи))).

Это был, пожалуй, самый тюлений отдых из всех предыдущих: специально оборудованное место под костровище, да еще и с дровами, настоящий магазин неподалеку с хоть и дорогим, но холодным пенным пивом, ночевка на комфортабельных нарах, и даже — О, ЧУДО!!! — настоящая похлебка с картошкой, лучком и тушенкой! А как облизывались мы при аппетитном запахе шкворчящего лука, как с набитым слюнками ртом провожали мы в котел одну за другой все 5 банок говяжьей тушенки, как крупные куски её жира, перемешавшись с тонкими прожилками, вереща средь мясистых кусочков тушеного мяса, окрашивают золотистой корочкой тонко нарезанные перья слезливого, чуть горьковатого лука. Как томительно долго тянется время в ожидании той заветной минуты, когда по мановению командорова руки, мы стремглав очутимся с мисками близ костра, до тех пор же вожделенно любуясь на клокочущие в бульоне крупные куски разваривающейся картошки.

Под мирные звуки потрескивающих дров в душе воцарялось вселенское, такое умиротворяющее спокойствие, и только где-то в глубине моей души я внезапно почувствовал, что пока я сижу здесь, наполовину безучастный, минуты и секунды жизни безвозвратно утекают. Где-то меж тем беззвучно катит поток Времени, загадочный и пугающий в своем неудержимом призрачном скольжении, безостановочный, как неумолимо текущая из раны кровь. Как же оказывается я сильно ошибался в жизни до этого; как был прав, когда растрезвонил всем своим, что обязательно вернусь другим, чуждым прежнему Я, человеком, как именно под эту непривычную тишину в десятке тысяч километров от дома, в этой волшебной неге наступающих камчатских сумерек окончательно я убедился в ужасающей правде потерянного времени…

Проникающие снаружи звуки собираются в один пучок, начинают восприниматься как сон, однако сознание выключено еще не полностью. Посреди костра поблескивает румяная корочка зажаренного в жирной мясной гуще лука. Мы почти не разговариваем, но проявляем друг к другу столько самой нежной заботливости, что, пожалуй, на это вряд ли способны даже влюбленные. Еще пару минут, и наш шикарный обед будет готов))). Мы достаем наши складные вилки и перочинные ножи, и каждый, словно полночная тень, подтягивается к теплому костру, клацая глубокими мисками.

На подходе к кордону, я наконец понял, что мы перестали считать дни и часы. По прибытию на Камчатку мне виделся лишь моросящий мёрзкий дождь, несметные полчища озверевших комаров и пара десятков таких же, как и я бедолаг, что рискнули доверить свои жизни в руки нашего Командора. Сейчас же деревья снова зазеленели, лужи и болота сменяются солнечными лужайками и ослепительно яркими вершинами, в этом заключается наша жизнь. Мы отчасти уже привыкли к этому, здесь, как в жизни, черная полоса непременно сменяется белой, иногда лишь задерживаясь в нашем сознании яркими красками наиболее памятных моментов. Жизнь очень часто приходит в самых что ни на есть разнообразных и странных обличиях.

Сейчас мы жили именно так, не только мы одни; прошлое утратило свое значение, люди и в самом деле не помнят его. Различия, созданные образованием и воспитанием, почти что стерты, они ощущаются лишь с трудом. Порой они дают преимущества, помогая лучше разобраться в обстановке, но у них есть и свои теневые стороны, они порождают ненужную щепетильность и сдержанность, которую приходится преодолевать. Как будто мы были когда-то монетами разных стран; потом их переплавили, и теперь на них оттиснут один и тот же чекан. Чтобы отличить их друг от друга, нужно очень тщательно проверить металл, из которого они отлиты.

Все мы — братья, связанные едиными узами, в которых есть нечто от воспетого в народных песнях товарищества, от солидарности оказавшихся в непроходимых топях за десятки тысяч километров от дома, от продиктованной отчаянием сплоченности обреченных к сложному восхождению на Авачу; нас породнила та жизнь, которой мы живем, особая форма бытия, порожденная постоянным драйвом, напряженным ожиданием новых покорений. Смесь героического с банальным — вот какое определение можно было бы дать нашей жизни, но только кто станет над этим задумываться…

Наконец урча от счастья наши, наполненные вкусной снедью, животы успокоились и в голове замаячила заманчивая мысль о чем_то большем… ДА! Переглянувшись с Васей, подумали мы — бог с ним, с дорогущим пивом, но залезть в такую жопу мира и пожалеть несколько сотен за бутылочку прохладного пива — настолько жлобами мы быть никак не могли! Увы, правда, у меня с самого приезда на Камчатку приключился весьма неприятный финансовый коллапс — перед отъездом с Большой земли я потерял карточку, а снять наличные со своего счета, без карточки, оказывается в камчатском отделении Сбера я не мог — у них есть доступ только к дальневосточным клиентам, соответственно, все наличные, что у меня были — это пара тыщ рублей, которые я берег как зеницу ока до окончания путешествия. И тут, конечно, огромный респект Василию — он щедро угостил нас чудесным холодным пивом. Сейчас, вспоминая всю ту негу и очарование первого камчатского цивильного вечера, хочется вспомнить давно, лет 10 назад, написанную оду пиву:

Наконец то вот он — первый, долгожданный, первый след на твоей печени, живительный, нет, даже скорее животворящий — прохладный и чуть горьковатый, пленящий, долгожданный; он острый, даже скорее немного жгучий — но это всего лишь первый — вторые мягче, первый — он же всегда первый: после него искушение удержаться от второго, третьего…- поэтому это первый, и он может быть только один! Встречаемый всеми твоими фибрами с восхищением, долгожданный, страстный, а иногда немного скромный — полный дальнейшего предвкушения и последующего, но немного забытого разочарования — как жемчужина, пролежавшая в глубине глубин, великолепная в своей неприступности — так же и он — первый. Сделав его, тебя тянет ко второму, а там ты его забываешь… но потом ты снова его представляешь, а вторые, третьи и т. д. уходят перед ним прочь!

Единственно, что ты помнишь и снова хочешь — это он — Первый — твой ПЕРВЫЙ ГЛОТОК ПИВА!!!
Это реально был первый по-настоящему кайфовый, безнапряжный день: придя на кордон часам к 12, уже к двум часам мы раскидали свои вещи и окончательно определились, что сегодня мы хотим ночевать именно на нарах и пусть весь мир идет на фиг со своими порочащими суждениями. Закинув вещи и сделав предварительную заготовку на вечер, пошли осваивать местные лужи))).

Я уже говорил, что Центральный кордон, на котором мы находились, является отправным пунктом для целого ряда маршрутов: к Таловским источникам, к Аагским нарзанам, к вулкану Дзензур, к озеру Вершинскому, не считая ландшафтной тропы и ботанической тропы.

Бассейны на центральном кордоне не предназначены для туристов: для нашего брата есть лужи с водой разной температуры. Мы были в третьей, второй, а затем уже и в первой луже, и везде получали совершенно разные впечатления: где-то вода погорячее, где-то — попрохладней; где-то, например, в первой луже, река протекает совсем рядом, а где-то (в третьей) надо до нее прогуляться метров 50. Пользоваться лужей очень удобно — сначала раздеваешься в домике, потом забираешься в правую часть водоема и получаешь непередаваемое удовольствие. Лужи оказались хорошо оборудованы: раздевалки, закрытые веранды, открытые беседки.

Меня удивило, что в этой воде можно не только купаться, но и пить ее от разного рода желудочных недомоганий. И даже мышьяк в воде идет на пользу! Лужи представляли собой небольшие озерца глубиной не больше метра, в которых термальная вода перемешивалась с речной. Одна лужа была горячей, вторая — просто теплой. Со дна били маленькие термальные струйки, песок и камешки на дне были теплыми.

Начали мы наше купание с третьей лужи. И действительно, её можно назвать главной достопримечательностью центрального кордона: со своей вертолетной площадкой, ежедневно сюда прилетают десятки более ленивых, чем мы, воздыхателей Камчатки. Температура лужи поначалу, казалось, немного зашкаливает, но потом, привыкнув, уже можно было комфортно растянуться на горячих камнях, отгоняя от себя мерзких, приставучих термофилов. Купаясь в термальных источниках, можно долго любоваться зубчатыми стенами горных хребтов; громадными белыми шлемами, облекшими величественные вершины вулканов, сверкающими на солнце. Взору открывается многовершинный вулкан Жупановский, своими остроконечными вершинами напоминающий сказочный замок. Соседство с протекающей рядом речкой, позволяет ощутить контраст между теплой нежной водой источника и обжигающе холодной водой реки.

Лично я более 10 минут там сидеть не мог т. к. дно каменное, а между камешков струи — иглы кипятка сочатся, обжигая приложенную к дну филейную часть тела. В этих горячих лужах плавают зелёные слизистые (как бы их прилично назвать?) растения. — Термофилы называются. Им приписывают чудесные свойства омоложения и придания красоты организму. Все замоченные в лужах непрестанно обмазывали ими всяческие места (кто и что желал омолодить), девоньки тайно надеялись, что обмазка заменит мытьё головы — в зеркало же смотреться было лень — результаты обмазки термофилами остались для меня тайной)))

Проснувшись с утра пораньше я решил-таки попытать счастья на медведях: рядом с первой лужей находится типа сторожевой вышки — вот она как раз предназначена, по большей мере, как раз для любования на медведей. За день до этого удача улыбнулась Любаве — прямо в сотне метров от наших бараков, словно два привидения, у нее перед глазами встали два не сильно взрослых медвежонка. Тинейджеры, как окрестили их местные))). Едва ли смогу я описать горящие Любавины глаза после этой, первой для нашей команды, встречи! Насколько я понял, мишки гуляли где-то по территории кордона, ничуть не смущаясь людей — ведь это ж мы у них в гостях, а не они у нас! Вероятно они, с присущим им подростковым любопытством, обходили свои владения, и пытались-таки понять, что это за куча туристов шастает по их территории, да еще и не платя оброк за свою наглость.

Вообще, как рассказал нам Командор, ни в коем случае нельзя оставлять следы пребывания в лесу: хитрые и еще не совсем сытые медведи с огромным удовольствием покусают банки из-под сгущенки, схавают сахар и печенье, а уж если учуют запах рыбы — так это вообще караул! Бывали случаи, поучал он, когда медведи внаглую забирались в палатку с целью полакомиться туристскими вкусняшками, при этом напрочь игнорируя присутствующий в палатке люд. Одним словом, сказать что Любава перепугалась — не сказать ничего.

Вот и я вышел с утра за медведем и присутствовало во мне какое то чувство… — тревоги что ли. Выйдя из барака, хоть и проспав слегка (хотел выйти в 6, а проснулся где-то в. 6.30), но все же четко решил — хоть сдохнуть, но медведя увидеть надо. Вообще, местные говорили, что в округе шастает 3 компании: 2 двухлетних медвежонка «тинэйджера», одна довольно крупная, кг. под 300 медведица и еще какой-то чувак, но к кордону подходит он редко. Выйдя в такую рань — я всегда рано встаю — я едва рассчитывал встретить хоть единую душу. А у костра уже сидел наш Командор — странно, обычно он вставал вместе со всеми, но тут, видимо желая сказать напутственную речь, вскочил пораньше. Что еще более странно — рядом с командором нежилась в лучах восходящего солнца наша Женя — пытливо поглядывая на мою опухшую морду (пива-то с вечера напились)))!), она тоже была не против сходить глянуть на медведя.

Мне всегда казалось, что медведь довольно опасный зверь, потому, идя в большой камчатский поход, был просто на 100% уверен, что у нас будет суровый бородатый дядька рейнджер, с кучей всяких стреляющих штуковин — в общем, по полной экипированный для возможной встречи с большим злым медведем. Наш же Командор был скорее вооружен палкой, наподобие дон-кихотовского копья, по принципу: «Копье и доброта. Наш долг в лице великанов сокрушать гордыню, зависть побеждать великодушием и добросердечием, гнев-невозмутимостью и спокойствием душевным… " Лошадь (болотники), Санчо (Гена), и щит (shit))), и копье (тесак) и доспехи (рюкзак). В двух словах, против злого большого медведя у Командора был в запасе лишь маленький, детский такой фальшфейер — фигня размером с сигару. Ну, и пользоваться я ей, разумеется не умел))))))
Вообще, мишки, как сказали мне местные, реально боятся людей. Еще больше они боятся женщин, точней их крика — я и сам этого боюсь))) А еще больше бедные мишки пугаются при крике нескольких женщин, а если это еще и молодые девушки, с высоким пронзительным визгом, то несчастные мишки совсем ох…евают и стремглав уносятся от милых «попутчиц». В общем, со слов Командора, идти с Женей безопасней, чем идти с грозными доспехами в виде беспонтового фальшфейера)))

Для любования медведями на кордоне сооружена даже специальная вышка — типа оттуда и медведей видно лучше (что правда) и безопасней (гонево). Вышка находилась где-то в 15 минутах ходьбы от базы и была в 10 метрах от первой лужи.
Люблю утро, когда только отступает ночь, сменяясь предрассветными сумерками. Когда из сереющей темноты постепенно проступают неясные очертания окружающего мира — силуэты горных вершин, деревьев, туманные очертания домиков, густой пар от горячих луж. Небо на востоке светлеет. Вокруг царит сонная тишина. Светлое пятно на горизонте становится больше и больше. Дуэт легкий ветерок. Утренняя прохлада стелется над землей. Природа замирает, будто готовясь к чуду. Все четче становятся окружающие предметы, все дальше видны бескрайние просторы необъятной камчатской земли. Наконец, около самого горизонта вспыхивает ослепительная каемка солнечного круга. Она еще совсем маленькая, но уже поразительная яркая. В тот момент, когда она зажигается на востоке, просыпаются первые птицы. Слышится шорох в кустах и ветвях деревьев, первое несмелое чириканье. А солнце все больше выглядывает из-за горизонта, вот уже половина его диска видна над землей. Солнечный диск разгорается все ярче, поднимается все выше, рассылая во все стороны свои теплые лучи. Вот уже показался полный круг, и стало до слез больно на него смотреть. А еще через несколько мгновений солнце будто оторвалось от земли и поплыли в голубом небе, наполнив все живое силой и энергией. Наступает новый день.

Прошел почти час стояния на вышке, прежде чем, наконец, где-то на смыке темно зеленой травы с бурым лесом замаячили две маленькие темные точки, плавно перемещаясь от куста к кусту. Медведи, всколыхнулось у меня в сердце))) Наконец-то. Правда, точки были настолько махонькие, такие отдаленные, да и не особо-то они и виделись, чтоб можно было с уверенностью сказать, что это два медведя. И лишь сделав десяток снимков на камеру, и увеличив их, смог я достаточно явно различить двух молодых резвых медвежат.

Глаза Жени загорелись, да и я не мог сдержать своего восторга. Играя и кувыркаясь, резвились медвежата в молодой зелени солнечных лужаек. По рассказам местных, им было по 2–3 года — совсем еще молодняк, только начинающий самостоятельную жизнь. Они подходили все ближе, и уже отчетливо видны были их лоснящиеся шкурки, озорные мордочки, неуклюжие кувырки, по-детски безобидные покусывания друг друга. А ведь они были явно выше меня ростом… Тинейджеры, блин))) НО и правда, будучи видимы только издалека, поначалу они еще внушали какое опасение, но подойдя на расстояние 20–30 метров, нельзя было не умиляться, глядя на их озорные повадки. Глупенькие и безобидные, подумал я, и тут же вспомнил о Гене)))

Медведь — бесспорный хозяин на этой земле, и только ему решать, кто и на каких правах будет здесь находится. Наверное впервые увидел я дикого зверя, хоть и подростка, но все равно полноценного хищника, способного одной подзатрещиной лапой снести тебе полголовы, вблизи настолько близко, настолько в своей среде, что я себя чувствовал зверем в зоопарке, на которого собрались посмотреть местные жители. Мишки, как и все звери, прекрасные нюхачи с отличным слухом и обаянием, потому только увидев зверя издалека, попросил Женю ни в коем случае не говорить громко и стараться любыми способами сдерживать свой восторг. Мишки, насмотревшись на диковинный люд (нас), беззаботно купались и игрались — действительно тинэйджеры))) Минут десять наслаждались они утренними лучами восходящего солнца и вволю отдавались тому прекрасному чувству беззаботной молодости, барахтаясь в бодрящей воде «Горячей» речки. Да, кстати, название речки, действительно, Горячая, но это никаким образом не сказывается на температуре её воды — как и все горные реки, Горячая быстрая, кристально чистая, и очень холодная. Самое то для местных обитателей)))

Искупавшись, и нагулявшись от души, мишки направились в сторону ближайшего леса. И, словно в предчувствии чего-то нового, интересного, со стороны лагеря послышались голоса наших попутчиц — Командор направил их в нашу сторону, сказав что мы ушли на медведя. Как ни пытался жестикулировать я, пытаясь угомонить приближающихся девчонок, но мишки, услышав шум толпы, поспешили крыться в ближайших кустах. Лиза, Аня, Любава, Настя — вмиг взлетевшим на вершину вышки на пароль «медведь» девчонкам открылся лишь вид покачивающихся от мишкиных жоп, кустов. Иногда, правда, медвежата «радовали» нас, показывая один бочек, но были они уже слишком далеко.

— Хоть мишек увидели, — пронеслось среди опоздавших))) Просмотрев все кусты, мы поняли, что мишки на этот раз покинули нас, скрывшись в родном лесу. Слегка разочарованные, но одинаково возбужденные, наши медвежатницы двинулись в сторону лагеря. Да и мне счастье не улыбалось более. Окунувшись в горячую лужу и приняв прохладную утреннюю ванну в реке Горячей, я тоже поспешил в сторону завтрака.

В этот день мы впервые разбили нашу группу: Лейсан с Галиной оставались на кордоне, остальным же предстояло пройти до следующего, часах в 4–5 ходу, Таловского кордона, затем, переночевав, радиальным походом штурмовать Дзензур, и, проведя еще одну ночь на Таловском, через 2 дня вернуться назад за нашими попутчицами.

С одной стороны, мы были рады избавиться от неторопливой Гали, но с другой — как-то уже и сдружились в предыдущие дни, и вещи её казались вроде как и не такими и тяжелыми, да и уставать многие из нас стали посерьезнее, т. е. и отдохнуть лишний разок, ожидая вечно отстающую Галину, все были бы не против. А главное, вовсе непонятно почему не пошла с нами Лейсан — у нее не было заметно ни малейших намеков на усталость или изнеможение, вровень со всеми взбиралась она на крутые горы, так же лихо скатывалась по розоватому рыхлому снегу… Загадка.

После завтрака предстоял осмотр территории. Центральный кордон представляет собой довольно обширную территорию, и, помимо трех луж, знаменит также Грифоном Иванова. Термальный источник Грифон Иванова — декомпрессионная воронка, образовавшаяся на месте скважины, пробуренной для разведки Налычевского месторождения термальных вод в период 1958 — 1959 годов. Из грифона поступает природный химический раствор с высокими концентрациями мышьяка, кальция, железа, бора, лития, кремния, магния, натрия, калия, бария, сурьмы, брома, хлора, йода, свинца, вольфрама, стронция. Назван в честь крупнейшего советского гидрогеолога В. В. Иванова, создавшего классификатор термальных вод Камчатки и определившего Налычевский тип термальных бальнеологических вод.

Грифон — выход подземной воды из водоносной породы сосредоточенной струёй, поднимающегося выше поверхности земли или дна водоёма. Температура воды на выходе из источника 75,6°С, глубина грифона 200 м, края воронки очень хрупкие и могут обвалиться!

Термальная площадка «Котёл» получила название по травертиновому куполу с воронкой на вершине, заполненной когда-то водой, бурлящей от сильных газовых струй. Отложения источников (гидроокислы железа, карбонаты кальция) образовали здесь огромный травертиновый щит с отлогим куполом в северной части. На поверхности находится только меньшая часть щита, около 50 000 м², вся его южная часть — около 300 000 м², покрыта слоём почвы и вулканического пепла толщиной более метра. Мощность травертинов достигает 10 м, общий объем — 1,5–2 млн. м3. В теле купола образуются полости диаметром до полуметра и глубиной более 3 м, затопленные горячей водой. Купол окружен термальными болотами.

Переход до Таловского, со слов командора, должен был занять 4–5 часов. Мы выложили ненужные на ближайшие 3 дня вещи, оставили продукты для Гали и Лейсан, двинулись в путь. С легкой грустью и ностальгией провожали мы родимые лужи.
Как я и писал выше, сезон, а Камчатке начинается с начала-середины июля и заканчивается где-то к октябрю. И если в июле сезон начинается с весеннего половодья, таяния снегов и пробуждения ручейков и речек, то конец октября ознаменован скорей началом холодов и появлением первого снега. Так получилось, что наша группа шла как раз под открытие сезона и была едва ли не первопроходцем по дремучим камчатским землям.

Несмотря на проторенные, казалось бы, медведем тропы, повсюду нас окружали девственные буреломы, когда Командору приходилось активно орудовать тесаком чтобы прочистить путь для остальных. Камчатка в это время года реально представляет собой кусок практически нетронутой природы со всеми ее атрибутами: комарами, непроходимыми зарослями, болотами и разлившимися горными ручейками. Мы шли, время от времени слыша грозные матюгания очередного путника, провалившегося в говно по колено. Время от времени лес оглашал дикий мат, когда кто-то из нас напарывался на сук или проваливался в болото. Идти по говну под моросящим гадким дождем — удовольствие, сравнимое разве что с передвижением по буреломам и зарослям (споры о том, что мерзее, не утихали всю первую неделю похода). Говно все время пытается засосать твою ногу (причем ты обычно грохаешься при этом в воду, а с рюкзаком встать самостоятельно невозможно). Когда тебе удается вытащить конечность, раздается смачное чмоканье, которое вполне подошло бы для озвучки эротических фильмов. Все это вперемешку с развесистым матом создает чудесную, непередаваемую атмосферу и способствует уменьшению жировых отложений.

Если в начале похода женская часть отряда с утра смотрелась в зеркальце с вопросом «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?», то ближе к середине вопрос стал звучать так: «Ты скажи-ка мне, трюмо, правда ль я такое чмо?». Нас всех перекусали комары, а морды были исхлестаны ветками.

Как и полагается в любом походе, не обошлись мы и без борьбы с пережитками суровой зимы в виде поваленных деревьев, перекореженных переправ и вдрызг разбитых после бурного весеннего половодья, мостов. По маршруту от Центрального до Таловского кордона мы действительно были первопроходцами и на собственной шкуре испытали все неприятности только отошедшей от длительной зимы природы.

Переход к Таловскому кордону (многие говорят Таловские горячие источники) лежит по тропе, через небольшой перевал Малыш, через пару часов после выхода тропа приводит к Краеведческим источникам, далее тропа идёт через берёзовый лес к Таловским Горячим источникам. Это получался самый насыщенный из наших предыдущих переходов: еще в первую ночь на Центральном кордоне с интересом заметил я как Командор собирал команду единомышленников, причем входили туда Костя (самый большой), Гена (самый крайний) и Ёж (самый маленький). Причем уходили они тайком, почти под покровом ночи, и, скажу, не особо трезвые)))))) И если с Геной и Костей все было понятно, то почему запрягли Ежа — вот тут меня сильно мучили мысли. Еще больше стал я им завидовать, когда, вернувшись назад, Генацвале что-то бурно ы-ыкал и глупо зарился на всех диким, обезумевшим от чего-то неведомого всем остальным, диким осоловевшим взором.

Только через час после выхода догадался я о реальной причине Генацвалева неистовства: ночью они чинили мост. Как я писал ранее, Камчатка в июле встречает раннюю весну со всеми атрибутами: сходы снега, половодье, и как следствие, поломанными от обильного зимнего снега мостами.

Я впервые наблюдал за картиной починки моста: наш триумвират в лице Командора, Кости и Ежа в течение наверное часа колдовали над заботливо уложенными в сторонке брусьями, швеллерами, кусками рельс и прочей железно-деревянной фигней. С трудом верилось, что из этого скарба можно построить нормальный мост.

По окончании тур. сезона работники кордона разбирают мост, ну и с началом первых походов, по идее, должны бы его собрать, но увы, мы же живем в России, на весь мир известной своим распиздяйством, потому иногда получается как-то так… Работники кордона, а их там, как правило, пара-тройка человек — это в основном инспектор, причем зачастую в течение сезона живут муж с женой. Вот как раз в нашем случае мы как раз и столкнулись с распиздяйством наших властей, потому и вынуждены были строить мост самостоятельно.

До Таловских источников шли легко и беззаботно. Командор в кои-то веки ни от кого не скрывал, сколько нам предстоит идти, плюс не обремененные лишними вещами вкупе с их смотрительницей Галиной, мы просто ликовали. Шутки про три «Г» (Гена, Галя, Говно (и немного галеты)) стали самой популярной темой разговоров.

В этом районе реки разлились особенно сильно: что бурная речка «Порожистая», через которую мы возводили мост, что следующий, казалось бы, ручеек, через который перебраться можно было наверное только вброд: Командор с Генацвале, будучи обутыми в болотники, не особо запаривались по поводу локальных вод; мы же, будучи в обычных треккингах, едва не по колено прозябали в непролазной грязи

Наступал вечер, точней даже не столько смеркалось, сколько хотелось уже почувствовать манящий мрак спасительного проема палатки. За макушки и без того не особо видимых деревьев закатилось солнце. Звенят над ухом надоедливые комары. Мы спускаемся с хребта в узкую долину. Спуск так же крут, как и подъем. Склон зарос гигантскими папоротниками. Их листья словно усажены шипами, загнутыми, как рыболовные крючки: кажется, если зацепиться за них, они выдерут куски одежды или кожи. И, через пару часов мы скатываемся к ручью — узкому проходу в непролазной чащобе, тут и там перегороженному завалами из бревен. Вода в ручьях вкуснейшая, а заводи под стремительными водоворотами — словно маленькие плавательные бассейны. За 4 часа мы прошли 12 километров, ни разу не встретив ровного участка.

Таловский кордон. Наверное самый милый и уютныйй из всех увиденных мной. Маленький такой, почти домашний, утопающий в зелени, в удалении от пеших туристических троп, без связи с цивилизацией в виде пива в ближайшем «сельпо» — в общем, самый что ни нас есть настоящий камчатский великолепный ебень))).

Да и известен-то, по сути, Таловский кордон благодаря знаменитым Таловским источникам. Честно, ничего особого в источниках, как таковых, я не обнаружил — да, Ю приятный ручеек неподалеку от стоянки, ну еще где то чуть поодаль минеральный источник. ЗАто есть две лужи, но правда в одной из них температура воды порядка 80 градусов, что подразумевает искупавшегося в ней считать тем самым Иваном-царевичем:

· Как в котлах он не сварился,
· Как красавцем учинился;
· Словом: наша речь о том,
· Как он сделался царем.

Пожалуй, чем реально выделил бы я Таловский кордон, так это двумя горячими лужами: влезть в одну из них наверное под силу было бы только Ивану царевичу — уж больно горяча там вода, а вот вторая лужа была самое то!

С утра, проснувшись пораньше, направились на Дзензур. Вышли рано утром. Очень порадовало, что вышли практически без вещей, т. е. без тяжелых рюкзаков: только теплые вещи, на снежную верхушку, ну и поесть-попить.

Через пару километров, выйдя из леса, оглянулись назад… Вулкан Корякский. Петропавловск-Камчатский по другую сторону Коряки. По дороге к Дзензуру часть пути идет вдоль Желоба — одной из достопримечательностей Налычевской долины. Сотни лет бегущий вниз ручей точил плотную породу… Сейчас Желоб -это череда небольших водопадов, крутых поворотов и завихрений, несущейся вниз воды. Красота просто нереальная: отвесные стены ущелья, огромные камни вдоль ручья напоминавшие гигантские ступени какого то неземного колосса. Чем дальше мы шли, тем выше становились ступени, тем труднее было карабкаться.

Временами, вступая на очередной выступ, не был уверен, сможешь ли грамотно с него спуститься, точней, как необходимо втиснуть ногу, чтобы, делая прыжок с каменистого утеса, не зацепиться об острый угол скалистой породы, и тем самым не рухнуть в бурные воды несущейся внизу безумной реки. Бурный поток воды стремительно мчится среди скал, падает с крутых утесов, вдребезги разбиваясь о каменные плиты. И тогда перед изумленным взором предстают один за другим красивейшие водопады высотой в несколько десятков метров — каскад разнообразных потоков, создающих удивительный водный мир. Эти хрустальные струи падающей, грохочущей воды несут в себе энергию солнца и ветра, прохладу горных ледников и свежесть лесов.

Каждый новый порог выглядит сплошным кипящим валом бешено несущейся воды. Когда вода спадает, можно увидеть причудливые каменные композиции, за миллионы лет промытые водой в монолитном русле реки. Они служат преградой несущейся вниз реке, и глаз не оторвать от этой вечной борьбы двух стихий, воды и камня.

Наш путь продолжается дальше по ущелью, которое постепенно сужается, принимает изломанный характер. В одном месте долина приобретает форму каньона с нависающими стенками и складками, как у слоеного пирога. Вокруг шумит густой лес, берега реки поросли мхом, папоротником, встречаются многочисленные рододендроны.

Вскоре, впрочем, ручьи и воды закончились, мы прошли заросли карликовых ив, вступили в кустарники, а затем и в пояс альпийских лугов. Началась жуткая часть маршрута, пролегающая по вулканическому шлаку: это та самая хрень, когда делая два шага вперед, непременно, приходится откатиться на полшага назад. Особенно напрягало, когда стали попадаться наваленные вулканические бомбы, между которыми была пустота и нога так и норовила туда попасть. А ручей шумел где-то внизу в расщелине.

Вскоре кончилась и эта зона и начался снежник. Несмотря на июль и весьма теплое лето (ну, весна, т. е. по местному), здесь все еще лежал снег. Он подтаял на солнце и напоминал крупу, местами бежали ручьи. Наша группа растянулась — каждый шел в своем ритме. Казалось, что чертов снег никогда не кончится. Снег слепил и выжигал зрачки глаз: смотреть вперед становилось все более и более напряжно. Вспомнился Кили, когда из-за чересчур яркого снега у меня не получилась почти ни одна фотка (я то был в очках, но про камеру не подумал) — тогда я «убил» порядка пары сотен кадров, благо теперь у меня был полярик))) А впереди все более и более приближалась кирпично-красная стена Дзензура.

Перевал высот в этот день составлял порядка 1000 м. Рядом шла Настя, и только из-за нее я резво скакал, выражая полную беспечность и пренебрежение банальными законами физики. В действительности хотелось просто завалиться на землю и лежать и лежать… Мы были почти первыми. Правда, впереди уже маячили Костя с Инной — они обогнали нас почти на 10 минут, но так ли это было важно. Последние полчаса мы реально потеряли счет времени: идешь и идешь по вязкой пыльно-снежной трясине, ноги утопают в свежем буро водянистом говне, на горизонте маячат ослепительно белые и такие далекие отвесные языки снежных склонов, едкие дымы фумарол вгрызаются в глотку, но ты продолжаешь идти, гонимый лишь единственным верным чувством — что еще чуть-чуть и ты покоришь эту чертову гору, ты взберешься на нее, и пусть все те, что внизу — пусть они завидуют и ждут своего, того самого заветного часа, когда будет ИХ гора.

Ведь правда: находясь на вершине горы, мы всматриваемся в пропасть. Упав в бездну, созерцаем небо… Находясь на вершине, тебе не хочется никуда идти, твое сердце замирает и ты переполнен счастьем от увиденного и пережитого. Я вспомнил свою первую и самую высокую гору — Кили. Когда, карабкаясь на вершину, точней будучи еще в самом начале пути, смотрел я ввысь, и никак не мог понять, где это самое место — вершина Африки, пик Ухуру: всего вершин было несколько штук. Очень хотелось определить, которая из них является Ухуру, т. е. самой высокой? Но это было очень сложно, т. к. издалека по высоте они отличались на миллиметры и сантиметры. А на деле это были, вероятно, сотни метров.

Понимание пришло позже. Пока ты живёшь, не поднимая головы, вращаясь в бесконечной череде одинаковых безликих буден, то и жизнь твоя сера и беспросветна. Но стоит лишь посмотреть выше, приподнять голову, то приходит нечто другое. Краски вокруг тебя меняются. И ты видишь свою жизнь уже в других оттенках. Потом начинаешь видеть все цвета радуги. Но главная цель — это вершина. А вершины, как правило, покрыты белым снегом. И только тогда, когда человек придёт к пониманию единства всего мира, он сможет дойти до своей вершины. До своего Олимпа.

Сказать, что мы устали — это ничего не сказать. Мы ОЧЕНЬ устали. А впереди нас ждал еще долгий путь назад. Но пока на пару часов можно было расслабиться и насладиться фантастическими видами, которые открывались вокруг. Вообще, когда оказываешься на вершине или рядом с ней, тебя посещает странное чувство, словно ты обнимаешь весь мир, смесь изумления, восторга, радости… Наверное, из-за этого чувства люди так «болеют» горами…

Путь назад лежал через перевал Турист. С Дзензура открываются потрясающие виды на соседний вулкан Жупановский, на окрестные долины, а также на Авачинский и Корякский вулканы, вершины которых высятся над облаками. И если по дороге на Дзензур мы шли по относительно хорошей погоде, то, спустившись посте Туриста по ледяному языку вниз, мы постоянно попадали в зону мерзопакостных ветров, сильных проливных дождей и непременного «Г», на этот раз хлюпающего уже под ногами.

Спускаясь все ниже, появлялись первые заросли кедрового стланика. Мы шли, чувствуя себя уже не теми желторотыми новичками, волей судьбы оказавшимися на десятки тысяч километров вдали от родины, но мы были почти сплоченное братство, нечто единое целое, мы чувствовали единение с той диковинной дальней землей, с этой столь многогранной полной чудес планетой, словно в одночасье мы смогли дотянуться до отдаленных вершин звезд, противоположной стороны впереди стоящего вулкана, до облаков, и даже далеких звезд. Это стало как бы продолжением нас, единым целым с нами: весь окружающий мир словно дышал вместе с нами, он излучал животворящую энергию, питающую нас.

Назад к Таловскому кордону вернулись уже к сумеркам. Вернулись, мягко скажу, выжатые как лимон. Ноги предательски подкашивались, колени едва сгибались, поясница дико болела, а живот, казалось, слипался с позвоночником. Порядка 12 часов радиального перехода окончательно добили и без того утомленный организм. Мы распластались на теплой земле, нежась под приглушенные звуки разгорающегося костра.

Мы едва смогли дождаться приготовления еды — до того бы были истощены, настолько убил нас величественный Дзензур. И если в предыдущие дни я еще ходил, созывая желающих на вечерние 50 г, то сейчас наши девоньки наперебой тянули ко мне свои кружки в надежде побыстрей заполучить ароматную настоечку. Как ни странно, отказников не было. Вообще. Даже непьющий Олег хищно повел носом и еще раз попросил добавки. Командор от удовольствия аж крякнул, а 18-летний Гена завистливо смотрел на нас своими голодными глазами, не понимая, почему всем предлагают, кроме него. Но приказ есть приказ — Командор категорически запретил спаивать ребенка, потому пришлось сидеть Гене со страдальческим взором и провожать одну стопку за другой, сглатывая обильную слюну и выпрашивая себе колбасные жопки в качестве компенсации.
Приятно было после долгого перехода и сытного ужина понежиться в горячей луже, потихоньку потягивая прохладную настоечку. Хитрый командор заныкал еще с центрального кордона бутылочку пива и совершенно неожиданно презентовал её Вике — собственно, изначально это и была Викина бутылка, просто за пару дней до этого она ее забыла на столе, думая что кто-то другой может ее допьет — хитроумный же идальго Командор нашел самый что ни на есть подходящий повод для распития холодного пивка — сидя в горячей ванне с гудящими после Дзензура ногами. Это был наверное самый лучший вечер с самого начала похода.

С утра, неторопливо собравшись, двинулись назад, к центральному кордону. Дорога назад не и должна была быть больше 4 часов, И мы, естественно, никуда не торопились. Желудок, если честно, уже подустал от бесконечных переваренных макарон, разваренного с песком риса и водянистой гречки. Хотелось нормального куска мяса. Или копченой рыбки. Или блинчиков — жареных вьетнамских блинчиков Нем. Мы шли с Олегом, фантазирую о различных кухнях мира: мы вспоминали различные московские рестораны, перечисляли всякие экзотические и не очень блюда национальных кухонь, делились рецептами приготовления тех или иных шедевров… И даже рядом идущие девонки с радостью присоединялись к нашему разговору. Ньокки, пассата, оссо буко, салуми, полента, семолина, паста, гремолата, лазанья, моцарелла и ризотто — слава богу Генацвале шел на значительном расстоянии от нас. При одних этих звуках, мне кажется, он бы заживо нас сожрал.

Весь этот поход я проходил в майке с изображением различных китайских пельменей — пожалуй, единственный, сохранившийся с Гонконга сувенир. И буквально на второй-третий день я начал замечать, что Гена как-то неоднозначно рассматривает меня. Поначалу казалось, что это просто обычное человеческое любопытство, либо наоборот, антипатия. Об истинной же причине Гениного негодования при взгляде на меня я понял лишь спустя неделю. В то самое время, что мы с пеной у рта спорили, какое вино лучше оттеняет вкус прошутто, наш верный вечно голодный с растущим организмом Геннадий завистливо смотрел на дымящиеся на моей майке пельмешки, и мечтал лишь о том самом моменте, когда он сможет-таки без оглядки на глупых туристов закинуть в топку пару-тройку килограмм настоящих русских пельменей))) Уж что-что, но пожрать наш Гена любил и делал это с ребяческой непосредственностью, всецело отдаваясь во власть обжорства и чревоугодия.

Мы с Олегом уже начали в подробностях смаковать интерьер каждой из полюбившихся нам кафешек, наперед смакуя долгожданный момент возвращения к цивилизации: к вкусной еде без песка и вечно голодного, пристающего к еде, Гены, к сухим ботинкам и чистой одежде, к родимому СО2 и скоростным поездам, к аппетитно прожаренному стейку с кровью с тонкими прожилочками жира, лениво тающими на сковороде, и, наконец, к пенному запотевшему стакану с великолепным янтарным напитком… И конечно же к любимым барчикам с их неповторимым антуражем и шумными дружными компаниями…
Даже наши девоньки навострили уши: идти с приятным разговором всяко легче монотонной скучной ходьбы: Олег рассказывал про вегетарианский ресторанчик и какой-то милый расливочный котовничек в Торжке, что ли, Вася делился впечатлениями о походе в какой-то средиземноморский ресторан и предвкушал домашние блинчики со сгущенкой, и даже робкая Женя поделилась впечатлением об особенностях итальянской кухни. Я же вдохновлённо описывал любимый ирландский паб на Тверской, Сильверс: его интернациональным контингентом, состоящим сплошь из экспатов, безумным противостоянием болельщиков Манчестера и Челси — тогда это было единственное место в Москве, куда впустили и тех, и других (они играли в Москве года 3–4 назад, на финале чемпионата UEFA). Конечно, с разговором время летело быстро и мы сами не заметили, как подошли назад к уже восстановленному нами мосту. И надо ж было случиться такому, что именно в тот момент, когда я восторженно описывал все мои походы в любимый Сильверс, нам навстречу вывернула компания из 4–5 человек. Ирландцы. Встретить кого-то в этих ебенях вообще явление редкое, но чтоб прямо настоящих ирландцев, да еще и немного разговаривающих на русском — это было вообще из разряда невозможного))) И конечно же, дабы подтвердить свое утверждение что Сильверс — это самый лучший не только в Москве, но и вообще в ближайшей Европе айриш паб, я перекинулся парой фраз с ирландской компанией. Они жили в Москве, работали преподами, и с готовностью подтвердили моё утверждение, что Сильверс — это наилучшее место для экспатов в Москве, и, конечно же, самый безупречный, самый аутентичный айриш паб в России. Олег не на шутку загорелся и весь оставшийся путь мы забивали друг другу стрелки на тему по возвращении исследовать все лучшие московские места.

Эту ночь нам предстояло провести недалеко, минутах в 15 ходу от центрального кордона. Погода начинала портиться. Вообще, эти дни, можно сказать, погода нас баловала: дожди были лишь с первые пару дней, да и то не проливные, а так — чередующиеся со слабыми появлениями солнышка. Весьма порядочно нас залило по возвращении с Дзензура: сильный дождь мгновенно сменялся парящим солнцем, но буквально через полчаса тучи заволакивали небо и снова начиналась моросящая мерзопакость, переходящая в кромешный, почти тропический, ливень. Вот и подойдя к месту стоянки, мы столкнулись с противной моросью, сильно затрудняющей сбор дров. А тут еще, как назло, и дежурить мне…

Изначальным условием похода было то, что еда готовится силами самих участников, без привлечения гида, но, как бы «под его руководством». Об этом Командор объявил при первом привале и данный факт неукоснительно соблюдался всей группой. Каждый день дежурят 2 человека, которые отвечают за приготовление еды, мойку котлов, разведение костра и накормление каждого собрата нашего))) Эти двое заготавливают продукты в ночь перед завтраком (по указанию Командора), встают раньше всех, разводят костер, при необходимости собирают и рубят дрова, набирают воду, ну и всё дальнейшее. Учитывая, что состав нашей группы был 13 девочек и 7 мальчиков, плюс Костя, как волонтер, ну и Серега-гид с Геной, дежурство частенько ложилось на плечи двух девчонок. Накормить толпу 23 человека это еще более-менее реальное для девушки задание, но нарубить дров, и, тем более, облазить местные ебеня в поисках подходящей дровины, а то и целого бревнышка — это задача явно не женская. Потому, функция эта была возложена на командорова Санчу, гамарджобу Генацвале. Что наш славный «Г» с первых же дней торжественно и похерил. И даже более, с вечера находились всякие умники, в том числе подхалим Гена, которые попросту сжигали ночью весь утренний запас дров, совершенно не подумав, что несчастным дежурным еще на чем-то надо умудриться приготовить завтрак. Правда, проблема эта существовала лишь в начале похода, когда были еще глупы и неопытны. Но так получилось, что и дежурили-то поначалу лишь одни девчонки, а уж потом стали разбавлять их парнями.

Помню свое первое пробуждение под равномерный такой стук рядом с палаткой: тук, тук, тук: плавно так, словно медитируя под метроном, слышались мягкие такие постукивания тупым предметом по древесине. Может кто то в транс пытается войти, либо злых духов Командор отгоняет, или может потусторонние силы дают знать о своем присутствии — в голове никак не укладывалось, что же за смысл может быть скрыт в этих мистических постукиваниях. Потом, уже чуть больше приоткрыв глаза, начал различать я едва слышимую человеческую речь. Вроде бы на русском. Тук, тук, тук… — магическое сочетания мерного стука с едва слышимым глухим шепотом смахивало на какие то таинственные сутры, словно кто-то изгонял от места нашей стоянки злых духов. Стало любопытно, да и просыпаюсь я всегда рано, подолгу лежать не могу.

Выйдя из палатки, обнаружил любопытнейшую картину: Анечка с топором, словно колдуя, обходила со всех сторон бревно, время от времени постукивая по нему, словно поглаживая лампу Алладина, как бы ожидая, что сейчас оттуда вылезет добрый волшебник, который исполнит все 33 её желания. Первым из них, как я понял, было нарубить чертовых дров.))))))) Второе желание стопудово касалось разведения костра — конечно, там вроде как что-то и тлело, но реально, вроде как, и реально, тлело. Чуть-чуть. Третьим желанием наверняка было набрать воды, ибо тотчас же метрах в 50 от нас замаячила Лиза, раскорячившись с половинкой бака родниковой воды.

И сразу в воображении возникла картина: среди высокой травы, неестественно синим пламенем горит огромный костер. Вокруг костра, в каком-то мистическом танце, под звуки той чарующей музыки, которую слышу только я, двигаются прелестные девушки. Их обнаженные тела серебрятся в лунном свете. Как завороженный, вслушиваюсь я в эти звуки, будучи не в силах пошевелиться. Эхом раздается среди гор протяжная молитва вольного зверя. Проникает в кровь, будоражит, добираясь до самых сокровенных уголков души этот звук, наполняя тело благоговейным трепетом…

Да, не женское это дело таскать 30 литровые котлы и рубить дрова. С самого начала похода каждое утро я вставал часов в 6 утра и помогал дежурным разводить костер. Как-то оно так сложилось, что и в детстве в походах был я всегда костровым, да и привычка вставать рано не давала мне возможности долго спать. Да и вообще, настоящий день начинается именно с утра, с первыми лучами солнца, когда можно неспешно вкусить всю красоту нежного восхода, когда дрожащее солнечное светило, словно по зову небесных сил восстает из-за заснеженных вершин далеких гор, когда нежные росинки игриво оттеняют девственную красоту проснувшихся от холодной ночи лепестков и ты становишься невольным свидетелем Большого Пробуждения матушки природы, когда можно прочувствовать тишину и пение птиц, и воздух напоён ароматами душистых трав, когда беспечный утренний ветерок навевает приятные мысли, и сердце радостно отзывается на гармонию и красоту окружающего тебя мира.

Да, к чему бы я все это. Просто, будучи дежурным в тот день и воспользовавшись временно сухой погодой (я ж говорил, что погода менялась очень резко: то моросящий дождь, то яркое солнце), попросил парней помочь организовать нормальный сбор дров. Хоть и стояли мы в этом лагере всего сутки, но, во-первых, там планировался настоящий человеческий ужин в виде настоящего жаркого с картошкой, овощами, мясом и зеленью, а, во-вторых, на кордоне оказалась гитара и этот вечер мы надеялись провести под дружные костровые песни.

Ну, и снова — к чему бы я это… Да просто к тому, что Гена, блять, наш за время моего отсутствия умудрился сжечь все наши дрова. И это в сырую-то погоду, когда раздобыть нормальных дров — надо еще полазить по окрестностям и поискать. Это когда мы все уёбанные после последних расслабонов в лужах и в преддверии итогового зачетного похода к началу Авачи и с кучей вкусной еды — оказываемся, блять, без дров. Дров, которые не дают угаснуть костру, дров, которые делают съедобной те многочисленные полуфабрикаты в виде картошки, капусты и прочей растительности для приготовления долгожданной человеческой еды, дров, что делают возвращение после смурного дождя столь приятным и долгожданным, дров, что, в конце концов, позволят нам просидеть полночи с столь долгожданными песнопениями… И всего это из-за того, что добрый Гена решил угостить девчонок теплом, дабы заслужить очередную порцию ништяков.

Ну, тут наверное и я переборщил, ибо на Генином месте я бы, наверное, поступил бы так же. Да простит меня наш добрый Генацвале))) К тому же именно с этого момента Гена начал реально исправляться…

Никогда не верил я в случайности, вот так же и сейчас. Буквально за час до выявления Гениного «преступления» собрались мы в луже и решили, что «Гену проще съесть». И действительно, до конца похода оставалось дней 5, последние продукты были загружены по рюкзакам, и, реально оценив «расход» продуктов на каждого из нас и сопоставив это с нашей потребляемостью (иными словами, тащим по 3–4 кг на каждого, но едим не более половины), подумали, что уж больно тяжко нам Гена обходится. В прямом смысле этого слова.

Правда, проще съесть))) В луже теплились, правда всего человек 10 из всей честной компании, но, живя в демократическом государстве, мы все же собрали необходимый кворум — Командор тоже поддержал нас, отказавшись, правда, от своей доли Гены. И Ёж заочно проголосовал. И стало нас явное большинство.

Возвращаясь назад в лагерь, жалко, конечно, стало Гену — не столько мне, сколько девочки наши на жалость начали давить — типа, молодой еще, глупенький… Вот подрастет, тогда и можно будет съесть)))

И вот ведь случилось чудо: стоило только нам прийти, как ленивый женский угодник Санчо — пожиратель колбасных жопок прям подорвался, и стал вдруг без устали колотить топором слегка еще влажные дровяные поленья. Будто незримой птицей неслась вперед наша крамольная людоедская мысль о съедении младшенького из компании, и прочувствовал Гена всю надвигающуюся опасность и успел таки вовремя подсуетиться.

Это был чудесный вечер. Лились любимые песни, Командор вовсю рвал глотку, вдоволь наслаждаясь сладкоголосым звучанием шестиструнной подруги. Что может быть лучше, чем провести вечер вдали от родины, под тихий шепот искрящегося костра, в компании таких же как ты безумцев, готовых ради покорения очередной высоты корячиться с риском для здоровья в диких нетронутых человеком лесах. Сидеть, тихонько потягивая ароматную настоечку, тайком про себя напевая любимые аккорды, окунуться в загадочный и столь манящий мир наступающей ночи, и, вглядываясь в безмерную черную мглу, возвращаться назад к блестящим отсветам на лицах усталых путников и всем своим нутром вкушать эту волшебную негу приближающегося сонного видения…

Уже сейчас, вспоминая былые ощущения, приходят на ум бессмертные стихи Набокова:
Я помню влажный лес, волшебные дороги,
узорные лучи на дышащей траве…
Как были хороши весенние тревоги!
Как мчались облака по вольной синеве!
Сквозная стрекоза, мой жадный взор чаруя,
легко покоилась на освещенном пне.
Со струнами души созвучья согласуя,
чудесно иволга сочувствовала мне:
я чутко различал в зеленой вышине —
то плач прерывистый, то переливы смеха.
Березы, вкрадчиво шумящие вокруг,
учили сочетать со звуком точный звук,
и рифмы гулкие выдумывало эхо,
когда, средь тишины темнеющего дня,
бродя по прихоти тропы уединенной,
своими кликами даль мирную дразня,
я вызывал его из рощи отдаленной

Думать хотелось только о хорошем: к черту улетучились обиды на Генацвале, пофиг стало на внезапно появившуюся и снова захотевшую с нами идти на Авачу Галину, как то совершенно прохладно было от того, что уже через несколько часов вставать и херачить черт знает куда — весь возможный негатив напрочь улетучился в нотах этих свободных песен. Позади были сотни километров различных непролазных говн, бесценные часы открытой дружеской беседы, море впечатлений и десятки жизненных рассказов. Впереди маячила последняя наша вершина — три дня перехода и штурм Авачинского вулкана, и неумолимо приближающееся окончание нашего похода:(

Это была последняя человеческая стоянка: с водой, дровами, теплыми лужами и нормальной едой. Мы затарились продуктами из расчета 4-х дневного перехода до стоянки перед Авачей и впереди нас ждал 2–3 дневных переход до базового лагеря и почти полное отсутствие цивилизации. Мы, можно сказать, пировали последний раз, ибо дальше нас ожидали многочасовые переходы, грёбаные холода, снова ноги в Говне по колено и голые пустынные ландшафты. Ну, и отрывались мы, конечно, как в последний раз))) И как ни пытался сбежать от нас Командор, но раньше 4 утра ретироваться у него так и не получилось… Это походу и было нашей глобальной ошибкой. Но обо все по порядку.

Я уже писал, что в этот день дежурными были мы с Эллой, и означало это, что нам надо было встать с утра пораньше, приготовить завтрак и все прочее. Ну, и чтоб облегчить с утра себе работу, с ночи еще желательно было помыть котлы и набрать воды. Бог с ним, с утром — все ж я жаворонок, встаю рано, но тогда мне казалось что вечерний поход к ручью, во время самых-самых песнопений — это настоящий подвиг. Не тут-то было. Проснувшись с утра (сука, а я ж ТОТ еще жаворонок — пофиг как лечь, но в 6 утра все равно вскакиваю!), я все же понял, что зря мы наверное до 4 утра не засыпали. Все же привычка-привычкой, а спать иногда надо по-человечески, т. е. хотя бы 7–8 часов, но никак уж не два часа полудремы-полусна. Благо, конечно, таких полуночников было всего несколько человек — большая часть народа мирно разошлась спать к часу-двум. Потому была надежда, что хотя бы Элла проснется и хоть как-то поможет мне, ибо я был совсем некакашенцев.

Вместо этого в 6 утра первой птичкой в нашем лагере оказалась никто иная, как Галюня. Я уж испугался, что Галя будет жаловаться, что бужу всех ни свет, ни заря чересчур громкими звуками топора, но вернувшись с ручья, я обнаружил Галину с собранным рюкзаком, в полной «боевой» готовности и явным намерением куда-то идти))) Галина пробыла на кордоне два дня и была полна решимости переждать это время до нашего прихода и затем уже вместе с нами тронуться в сторону базового лагеря у подъема на Авачу. И мысль эта, честно говоря, ни коим образом не внушала ни у кого из нас оптимизма: конечно человеколюбие и сострадание к более слабым, и уважение к старшим и прочил бла-бла-бла про мораль и т. д. Но таскать чужие рюкзаки, тем более на завершающем этапе, более сложном, чем предыдущие — это не хотелось никому. Да, и самое главное — надо ж все же и о здравом смысле подумать — в эту ночь у Галины случился легкий коллапс с сердцем, и это на равнине, это в условиях относительной «цивилизации», когда в непредвиденном случае можно и МЧС вызвать, и вертолетная площадка есть, да и машины (вездеходы) в среднем раз в пару дней приходят. Там, на кордоне, шутки со здоровьем еще более-менее прокатывают, ибо есть много способов помочь человеку в крайней ситуации. Но туда, куда мы шли — там на десятки километров нет ничего. Вообще ничего. И спутникового телефона тоже у нас не было, да и задержка для всей группы на полдня, пока Серега добежит до ближайшего пункта и сообщит о проблеме — тоже как-то никого не радовала, т. к. было четко спланированное расписание, согласно которому мы все и шли. Опоздать на самолет, либо исключить из программы восхождение на Авачу, либо просто давать показания сотрудникам МВД по поводу «оставления в опасности» члена группы — все это было, мягко скажем, вне наших желаний.

И, естественно, увидев с утра пораньше Галину с полностью собранным рюкзаком и торопящуюся к отходящему через полчаса вездеходу — для нас это был, пожалуй, лучший подарок к предстоящему походу.

Выходили, едва не со слезами на глазах прощались с полюбившимися уже лужами: словно покрытые белой дымкой, устилались клубы пара над не нагревшейся еще землею. Мягкий рассвет стелется над зеркалом реки Горячей. Где-то там наши игривые тинэйджеры мишки, вот, в паре сотен метров магазин с 2000 рублевым мороженым, а еще немного поодаль по горным долинам стелется белый, густой туман, скрывая маленькие деревья, траву и ручейки. Из-за высоких гор начинает пробиваться мягкий свет, постепенно освещая все вокруг. Небо из синего становится фиолетовым, розовым, а затем и вовсе голубым. Солнце, разрастаясь все более своими золотистыми лучами, образует вокруг множество ярких зайчиков, которые, сливаясь воедино, образуют ослепительный сноп яркого безудержного света…

Погода на Камчатке очень изменчива, и если, выйдя с места стоянки, мы пару часов, наверное, могли наслаждаться ласковым теплым солнышком, то зайдя чуть дальше в сторону гор, мы сталкивались с перманентным сопливым дождем. Еще с утра Командор предупредил нас, что впереди нас ожидают пара дней с весьма некомфортными условиями для пребывания. Мы приближались к водопаду.

Тропинка была покрыта обильной влажной травой, скользкой, словно мыльная пена. Постоянно идя вверх и вниз, вся моя куртка была мокрой от росы, а штаны, уже привычно, по колено в говне. Точней, сначала в говне были лишь ноги по щиколотку — ботинки, затем — извазюкался по колено, ну, а под завязку — я едва не скользил по склизкой мокрой грязюке, усиливая тем самым и без того не особо приятные ощущения присутствия чего-то постороннего в моих ботинках. Самое-то обидное — вокруг полянки, цветочки, травка-ягодки-лягушки… И я тут весь такой, блять, герой, по пояс в неведомом жуткого горчичного цвета, камчатском водянистом говне. И перелезаю через какой-то бурелом по порядком истершейся веревке, словно специально для меня придуманной, и говно все больше и больше вокруг тебя, и тебя все более и глубже в говно засасывает.
Руки соскальзывали и срывались со страховочной веревки, ноги все глубже осознавали, что говно все более и более затягивает меня к себе: сначала твердое, глинисто каменное, затем — мясистое, с едкими вкраплениями втоптанной в грязь травы, а затем, ближе к реке, уж и вовсе водянистое, похожее на свежие лепешки страдающей страшной силы диареей гигантской камчатской коровы. Говно было везде: на ногах и в ботинках, на штанах и под штанами, извечное говно прокралось, казалось бы, даже под волосы — столь много его было вокруг. Мы же были, воистину, первыми в сезоне, припершимися черт знает откуда, налычевскими говнопроходцами.

Насчет жопы мира Командор был прав: это были, пожалуй, одни из самых-самых ебеней, в которых я когда-либо только бывал: с одной стороны проходящая по кромке водопада, напрочь утопающая в говне дорожка, с другой — белоснежные уступы недосягаемых, казалось бы, скалистых гор. И посередине всего этого безумия природы — мы. Мы и вонючие серные источники с невероятно полезной, но тем более вонючей, вроде как очень сильно минерализированной водой. И вокруг лишь заросли чего-то типа ив, и голые кустарники и вОроны вокруг. Дождь, холод, сырость, ебический ветер и пустота в душе. Даже настойка не в то горло шла.

Для полного единения с природой, решил походить босиком — а знаете, ноги конечно, жалко, но очень даже ничего. Прохладно так немного, покалывает ноги по острым камням бегать поначалу, но буквально через полчаса чувствуешь себя очень даже ничего. Беда просто в том, что из обувки были у меня треккинги и сандалии. Естественно, после такого невъебенного марш-броска ботинки поставил сушиться у палатки, а вот гулять по вулканическому сыпняку в сандалиях — тут наверное только девчонки умеют как-то так, по-хитрому ступать, чтоб между сандалиями и ногами камней не налетело: мне же слабо. Да и сам факт прогулки пару часиков босиком дюже полезен для здоровья, хоть бы даже и по холоду бегаешь)))
А вообще, в этот день мы, пожалуй, уебались больше всего. И дело даже не сколько в километраже или в погодных условиях.

Дело все было в том, что Командор был зол. Очень зол. Каждый раз он, как детей, укладывал нас в 10–11 часов, чтоб с утра в 6–7 мы встали, нормально выспались и, позавтракав, смогли нормально продолжать наш путь. В этот же день САМ командор лег в 4, хоть и успел отправить бОльшую часть компанию баиньки в районе 12. Мы же, самые злостные полуночники, не давали спать бедолаге аж до 4 утра, и это учитывая, что в 6–7 вставать. Командор был зол. С похмелья и злой. Злой на весь мир честной, но в первую очередь на истинных возмутителей спокойствия: меня и еще пару человек. Потому и гнал как безудержный, потому и вел ебенёвыми тропами, потому и график 45–15 был нахуй позабыт. А может просто по причине, что от Гали отвязались и могли наконец-то идти в полную силу, да и опыта за эти 10 дней мы набрались порядочно.

Именно тогда, переходя самые говняные камчатские говна, переходя через водопад, вспомнил я первый день нашего камчатенья, командорово предупреждение, когда подойдя на полметра к берегу на Халактырском пляже, Командор одернул нас, типа «ботинки испортите, тут вода очень соленая». Мда… После нескольких сотен видов самого что ни на есть элитного говна: жидкого, снежного, землянистого, вулканического, твердого; красного, розового, коричневого, черного, ну, и медвежьего, само собой, эти предостережения о вулканическом пляжном песочке вспоминались с особенным сарказмом)))
Весь следующий день мы шли по снегу: это было, пожалуй, самое чистое наше, за все время похода, говно. Правда, каждый пару метров чистейшее наше говно омрачалось гигантскими кучищами тли — реально, громадные, мера по 2 в диаметре кладбища погибших (не)тленных тварей Несмотря на почти что жару, ноги по несколько часов не вылезали из снега: снег был везде: в ботинках, на рюкзаке, падая, я ударялся коленями о снег — подумать было страшно, что в это время где-то в 6 тысячах км от нас в далекой Москве мои друзья мучаются от жары. Хотя, в плане температуры, уверен, было не ниже +10–15 градусов, по крайней мне в майке было весьма комфортно. Да и народ потихоньку начинал раздеваться. Тонкий снежный наст на склонах порой не выдерживал тяжести наших тел, потому страдали в основном кто покрупней, я то есть)))

Проходя через очередной перевал, приметил стайку диких вОронов: птицы были явно крупнее своих европейских собратьев, и с нашим приближением все более и более отчетливо слышался жуткий одинокий Кар все ближе и ближе к нам. Умные птицы, словно чуя доступную добычу, все ближе и ближе подлетали к нам, казалось бы предчувствуя внезапно нагрянувшее в гости пиршество. Ослепительное солнце, белоснежные склоны гор и крупные черные вОроны — казалось, еще немного, и можно было бы подняться в воздух вслед за стаей, легко минуя далекую заснеженную седловину между белоснежных пиков, уходящих за облака, и оторваться от земли в сторону далеких гор…

Ночевать встали на отшибленном унылом одиноком плато. Моросил дождь, поочередно сменяясь крупным царапающим лицо градом. Сквозь туман едва просвечивало холодное, почти что полярное солнце. Красивые скалистые пейзажи едва проглядывали сквозь белесую дымку, а затем вообще исчезли в стремительно надвигавшемся тумане. Светлый пока еще сумрак скрадывал края небольшой лужайки, посреди которой мы и провели эту ночь. Сквозь туманную молочность проглядывали серые, в этот час, кусты и деревья окружающей нас рощи. Было мёрзко и противно. Кажется начиналась гроза — она могла продлиться полчаса, а могла и продержаться всю ночь. Пронзительный ветер срывал крепления палатки, и, даже находясь внутри, было жутко от пружинящих его ударов. Одинокие листья с полуобнаженных ветвей кружили в воздухе, как стая встревоженных летучих мышей. При одном только виде промозглого и ненастного вечера ледяная дрожь пробегала по всему телу.

Это был наверное единственный день, когда после ужина все разошлись по своим палаткам. Депрессивело, было холодно и хотелось закутаться в теплый спальник и как минимум разделить свое одиночество со вторым концертом Рахманинова и парой глоточков ароматной настоечки))) … ну, и приятным сном в придачу))))))) И сон-то не скажу, что был какой-то хороший, но прервался он точно весьма необычно)))

Я ж говорю, что и сам жаворонок, и сплю чутко, и сны даже бывают красивые, цветные такие, содержательные, со смыслом. Вот и сейчас: сплю я и слышу кто-то настойчиво зазывает меня по имени. Пытался во сне чего-то ответить — голяк, игнорируют меня, ну сквозь сон что-то промямлил — снова слышу: «Рома, Рома…" Стало немного жутковато, ибо никогда еще я не путал сон с явью, тем более, ТАК далеко от дома, когда не понятно, до чего тебя могут довести твои ночные откровения))))))) А жалобные зазывы, тем временем, все продолжались: «Рома, Рома…" Тут уж даже мне самому себе пришлось сознаться, что очкую я как-то…

Снаружи, сквозь протяжные завывания холодного ветра, явно слышались робкие поскребывания по палатке с упоминанием моего имени. — «Ром, ты спишь?» Что тут ответишь?.. Нет, блин, не сплю. Лежу, на звезды смотрю!)))

Это была Любава — они с Настей жили в соседней палатке, да и вообще, последние несколько дней мы ставили палатки недалеко друг от друга — девчонки лечили меня от всяких укусов-ожогов, а я помогал им собрать-разобрать палатку, ну или застегнуть рюкзак, или просто поболтать по дороге — вроде безобидное занятие, а очень помогает скрасить несколько часов перехода.

Всю дорогу я проявлял чудеса незамерзаемости, постоянно ходя в одной майке, когда другие кутались в теплые куртки и флиски, потому и пристала ко мне слава человека морозоустойчивого. Да и Командор с первых же дней рекомендовал греться никак иначе, кроме как собственными телами — и не подумайте ничего пошлого! И с Юркой, поднимаясь на Монблан, мы планировали ночевать в одном на двоих спальнике. Ибо так реально теплее. И никакой пошлости.

В общем, замерзли Любава с Настенькой, вот и попросили меня побыть их грелкой на оставшуюся часть ночи. На что я, конечно же, с радостью согласился))) Беда только была в том, что не был я уверен, что это была Любава, а даже, если и предположить, что была это она — я ж по голосу еще не особо умел кого-либо различать (да и сейчас не факт, что различу) — в общем, даже если это была и она, то я не был уверен что мне надо именно в эту палатку. Прежде-то, сидя у костра, видел кто куда уходит, откуда что приносит, или может, провожал кого-то до палатки. А тут-то — молча поели и на боковую. А рядом-то палаток штук пять стоят — вдруг не туда заползу. Конфуз-то КАКОЙ случится!!!)))

Мне повезло. Это действительно была Любава. И я даже не ошибся палаткой. Только вот, заползая в палатку, не был я уверен где чье лицо, где ноги; где Любава, где Настя… Смешались в кучу кони, люди…)))

Ночь была жесткой, и даже не по причине холодов (а был тот еще колопиздер), но скорей я никак не мог нормально заснуть — все боялся лишний раз повернуться или переложить руку, чтоб никого не повредить. В результате заснул нормально только под утро. И случись такое, что дежурными в этот день были Олег с Женей. Все наши дежурные были людьми понимающими — ну, поспать кому охота, аппетита нет, просто не хочет человек так рано подниматься — все, но не Олег. Олег подошел к своему дежурству с полным сознанием важности процесса: если Командор сказал в 6 просыпаться, значит просыпаться надо именно в 6. Командор, конечно, каждый день пытался нас выгнать пораньше, но до этого у него хрен чего получалось — все равно выходили все на завтрак к 8, а собирались из лагеря к 9–10. Тут же Олег с Командором явно нашли друг друга: Командор сказал всех будить в 6, и РОВНО в 6 утра послышались противные звяканья жестяными ложками об металлические тарелки — подъем, блять! Ну, и бог бы с ним, опять же — проходили мы подобное, когда на завтрак всех к 7 будят, а кормят все равно в 7.30–8. Но Олег с Женей очень серьезно отнеслись к заданию, и к 6 завтрак был уже почти готов))) Олегу даже бряцанья тарелок оказалось мало, и он пошел лично обходить все платки, чтоб лично удостовериться, что все подняты и готовы к накормлению.

Все бы ничего, только в моей палатке не было никого. И если из каждой палатки слышалась хоть какая-то реакция (обычно это было «пошел в жопу, дай поспать»), то из моей палатки не было слышно не звука. Олег постучал во второй раз, и снова нет ответа. Таким макаром он обошел всю нашу стоянку и везде хоть куда-то его, но посылали, но так, чтоб был совсем игнор — к такому Олег готов не был совсем.

— Опа, а здесь никого нет — смутился он, заглянув в мою палатку во второй раз. Мы же втроем в это время едва пытались сдержать дикий хохот — уж больно хотелось как-то похитрее поиздеваться над сердобольным дежурным)))))
C утра действительно вышли в 7. И не потому, что Командор так сказал, и даже не потому, что наши славные дежурные отличились, накормив всех вовремя. Нет. Просто что с вечера на улице была жопа, что с утра промозглый ветер напрочь изгнал всякое желание задержаться в этом лагере хотя бы еще на 5 минут. Тут, впервые за все время похода, Командор дал добро переходить через ближайший перевал по отдельности, не дожидаясь полного сбора группы.

Перевал совсем махонький — подъем метров 300–400, зато КАКОЙ подъем. Почти резко вертикальный, с редкой растительностью вокруг, склон, покрытый сыпняком, узкий серпантин дороги из каменистой породы, зажатый с двух сторон хлипкими кустами, идет вверх под углом, превышающим порой пятьдесят градусов. Зловонные серные источники окрашивают землю в серебристо зеленый с желтыми прогалинами цвет. Несмотря на сложность, подъем занимает не более получаса, и вот мы уже на вершине нового холма.

Сверху открывается по истине фантастический вид на гигантский амфитеатр, фантастическую цирковую арену, противоположный край которой едва виден в зарослях темно-зеленых деревьев. Температура заметно поднималась и уже к подъему всей нашей группы, я снял флиску и прохлаждался в нежных лучах восходящего солнца. Вдалеке виднелись снежные вершины Корякской сопки, и чуть поодаль маячила Авача — место нашей остановки. Идти по расчету должны были два дня.

Впервые группа наша, с самого утреннего выхода, растянулась на добрый километр. Впереди шел неутомимый идальго, под ложившейся пятнами тенью больших лесов, оперенных папоротниками, берез, рододендронов и сосен, направляясь к голым склонам гор, покрытым скользкой, выжженной солнцем травой, и снова возвращались к прохладе лесов. Шел, ведя вперед свою послушную группу, шел навстречу свежему ветру и золотистым трелям голосистых жаворонков. А потом, оглядываясь на громадные хребты позади и на еле видную узкую линию пройденной дороги, он строил планы переходов на следующие часы, или остановившись на верху какого-нибудь горного ущелья, протягивал со страстным стремлением руки к глубоким снегам на горизонте. Мы же шли в значительном удалении от командоровой когорты, отпуская шуточки над Гениным гыгыканьеми и придумывая на ходу пошлые стишочки про нашего славного Генацвале:

Гена слопал мишкин мёд
Мишку это не ебет
Как догонит мишка Гену
И всю жопу разорвет

И все вроде бы было хорошо: и шли мы дружно, и погода вроде налаживалась, и Гена реально начал исправляться за последний пару дней (вот как решили, что надо его съесть, так он и почуял, что пора бы сменить линию поведения))), и Галюня еще с центрального кордона отправилась в Питер с целью встретить нас уже у Авачи. В общем, ничто не предвещало беды))) Если б ни одно, НО: мы потерялись!

Как я и говорил, команда наша растянулась где-то на километр, причем не равномерно, а примерно на 2 части: командоров авангард впереди, и мы в хвосте, с пыхтящим и бурчащим на опоздунов, Генацвале — замыкающим колонну. Впереди нас, метрах в 200 шел Костя со Стасом и Викой, а наш «хвост» был представлен мной, Настей, Аней, Лизой, Олегом, Саней-Ежом, ну, и озорником Геной. И тут в один момент почувствовали мы, что вокруг вроде как много холмов, но ни звука ниоткуда не слышно, ни намека на живого человека, ни даже тропинки. Последнее мы, правда, тут же исправили: мы нашли целых 2 тропинки, уходящие, причем, в противоположные стороны. Взору предстали стаи диких медведей, хищные вОроны, кружащие над паникующими детьми, детина Гена, отнимающий кусок колбасы у изголодавшихся девчонок))) А самое страшное, что Гена вообще впервые в жизни пошел в большой поход и даже примерно не представлял, где мы находимся и как себя вести, если вдруг потеряешься.

Мы реально нигде не могли найти следы пребывания нашей команды и уже начали паниковать, чувствую пятым местом, что-то с нами не так. Ошеломленная моими мыслями (про кровожадного Гену с колбасой, диких медведей и перспективой возвращаться на пустынное прошлое место ночевки, если уж совсем жопа), толпа недоуменно таращилась на окружающие нас заросли дикого папоротника и лихорадочно выискивала возможные выходы из ситуации. И все бы, может бы, и ничего, если б не Генин надрывный нудный стон — бедный парень и так не особо понимал что происходит, а тут еще и мы на него насели, чтоб хоть как-то смог связаться с Командором: ну, рация может быть, или спутниковый телефон. И, О — Да! Эврика! Гена, блин, хоть и с 10 минутным тормозом, но вспомнил, что имеются у него фаеры — ну, на случай медведя, или экстренной связи. Беда вот только в том, что пользоваться ими он боялся — как бы пиздюлей от Командора не получить, потому и ныкал их тщательно, все надеясь, что мы не догадаемся.

Мы же, тем временем, начали кричать. — Люди!!! — Серега!!!! — Эээээйййй. Вопили мы истошным воплем: и так много было в этом вопле бесприютной тоски оставшихся без командорова начала юнцов, столько пустынной грусти, одиночества и искреннего такого чувства покинутых на безвременную смерть чистых неиспорченных душ… Мы кричали поодиночке и вместе; Гениным молодым, еще непрорезавшимся баском и тонким Аниным фальцетом; мы чередовались, омывая першащие наждачной шкуркой глотки студенистой водой, от чего горло у нас садилось еще быстрее. Наконец, единственный медвежий корифей наш, Лиза (дважды мишек видела), завопила, что есть мочи — «Медведь»!!! И мы с утроенным энтузиазмом вторили этот почти магический зов — уж на медведя-то Командор уж только должен был откликнуться. Но не тут-то было. Всё с большим унынием резала уши кромешная тишина вокруг, и лишь Генины похлипывания хоть как-то разбавляли этот страшный в горах, пугающий звук безжалостной скалистой тишины…

— Вот они! — вдруг вскричала Лиза. И действительно, поднявшись на очередной холм, всего в паре сотен метров от нас вычерненными тенями стояла, выжидая, командорова группа.

— Тихо! — жестами показывали они нам. — Заткнитесь, заткнитесь, — тыкали они в нашу сторону, словно приближались к ним не закадычные товарищи, а злые враги-конкуренты. Мы же, вдохновленные внезапным своим счастливым освобождением, радостно гоготали в направлении любимого Командора. А они, словно на врагов, яростно жестикулировали в нашу сторону весьма неприветливыми знаками. — Медведь! — едва ни со злостью шипели они в нашу сторону, показывая в сторону вдалеке шевелящихся кустов. — Ну и хуйля? Мы там потерялись, орали вам — вы ж все слышали, почему не отвечали? — Ушел… — с грустью в голосе сказал Командор. Спугнули вы его своими криками. А крупный был медведь, лет пяти.

— Блять, Серега, мы там Гену едва из шока вытащили, едва блять, дорогу нашли, все глотки, блин, сорвали вам орать, а вы — медведя увидели? И на нас забили???

— Так мы думали, вы нас тоже за медведем зовете, вот и не стали отвечать. У нас свой медведь был, у вас — свой. Все честно, все в порядке, показалось мне.

Хотелось рвать и метать, хотелось всем доказать, что оказавшись в жопе мира одни, средь ебовых гор и вулканов, в царстве бурых медведей, чей один клык размером с полруки моей, что нельзя просто так хуй забить на своих товарищей и променять их на какого-то медведя. Делов то, на самом деле, было на 10 минут, но у страха-то глаза велики, и нам это приключение показалось, что продолжалось не менее получаса. ДА и воспоминаний, слава богу, у нас от этой «потери» в разы больше, нежели от увиденного где-то вдалеке какого-то очередного медведя)))

За последующие сутки мы преодолели порядка 18 км. и к вечеру следующего дня были у подножия Корякской и Авачинской сопок, в приюте «Авача». Тут нам предстояло простоять чуть более суток и затем, рано утром, в день отъезда ожидалось восхождение на Авачу и по возвращении переезд назад, в Елизово. Иными словами, наш славный поход подходил к концу. Было немного грустно — порядка двух сотен километров истоптали, излазили Дзензур и несколько больших и малых перевалов, увидели мишек, заблудились, измесили несметные кучищи разнообразнейшего говна, и тут — уже расставаться!
Уже брали верх легкие нотки ностальгии, с особым интересом вглядывались в родные уже лица окружавших тебя эти 10 дней людей. Хотелось смотреть и выискивать те самые черты, благодаря которым ты будешь воскрешать в памяти каждую черточку, морщинку на лице своего боевого комрада, вспоминать бурные собирания в ожидании скворчящего спелым жиром, половника со свежесваренным свиным бульоном. Вспоминать широкополую, закрывавшую пол лица, шляпу Сани-Ежа (делая его похожим на волшебный, вылезший из дремучих камчатских топей, таинственный гриб), наших молодоженов-неразлучников, идеально подготовленных для различных перипетий похода, добротно экипированных, Вику со Стасом. Вспоминать как, придя с 20 км. «прогулки», разбив палатки, сидим, греемся сладким чаем и вкусным горячительным.

Женская часть нашей команды успевает наварить большой котелок супо-каши и накрыть на стол. Вдвойне приятно, ничего не делая, сидеть на бревне за импровизированным столом, вглядываясь в лица, ставшие такими привычными за эти дни. Вот Саша ароматно пыхтит набитым драгоценным черешневым табаком кисетом. За эти дни он порядочно поизмотался, но, главное, что начал заканчиваться любимый всеми, такой ароматный табачок, и ему пришлось перейти на обыденные, такие безвкусные сигареты. Оставшуюся же, совсем крохотную часть он оставил посмаковать за прощальным столом. Завтра они решили уезжать — Саша где-то серьезно повредил колено, да и легкие заядлого курильщика не предназначены для штурма многочисленных камчатских сопок. Уезжали также Вика с Никой — Ника тоже нехило повредила колено, что Командор аж два дня оперировал ее в палатке под чутким контролем матери. Расставаться всегда грустно. Да и расставались мы всего на день — после спуска с Авачи уже вечером мы встречались для прощального ужина, и Вика обещала помочь с подготовкой алкогольной его части)))

В лагере нас уже ждала Галина — ждала уже три дня, и за это время успела излазить все ближайшие вершины. Еще в дороге упросили мы Командора не брать Галю с собой, ибо уж, правда, не шуточное это дело 10–12 часов беспрерывных переходов вверх-вниз по Авачинскому вулкану. И Галина приятно порадовала нас, сразу же отказавшись этой, явно ей не по нагрузке, авантюры.

Впереди нас ожидал еще один сюрприз — дежурство Инны. Благо хоть дежурство с Настей, за что Настю мне искренне было жаль. Что все эти 10 дней Инночка беззаботно носилась за бабочками-цветочками, что однажды уже поставили ее на дежурство с Васей, но как то так получилось, что пока Инна пересмотрела все рододендрончики, пока не сосчитала она всех букашек в округе, пока не были сфотканы все водоемы в пределах досягаемости, Инны видно не было. А к тому моменту, как Инночка все же вволю нагулялась и припорхала таки помочь с готовкой, оказалось, что Вася с нашей помощью уже со всем справился.

Командор справедливо распорядился, что Иннино дежурство переносится. И вот случилось же такое, что нашей Настеньке досталось дежурство с милым нашим дуремаром в юбке. И мы уже в ужасе ожидали суп из бабочек, а на утро кашу с пиявками. Закуской же нам явно будут служить копченые в еловом дыме мотыльки и вяленые ромашки))) На десерт — рододендроновый сироп, а чай будет явно настоян на целебных термофилах))))))

Благо, и тут наша дружная команда сплотилась перед лицом опасности, и даже шалунья-цокотуха Инночка была накормлена вкусным кашесупом))) В день перед Авачей Командор кормил нас как на убой: во-первых, у нас было минус три человека (Саша, Вика и Ника уехали), во-вторых, вследствие нашей бережливости, еще оставались продукты, а везти что-то назад категорически не принято. Ну, и вообще, сколько б я не нагонял про Гену, но в плане еды, в любом случае, спланировано было очень грамотно, что даже если б пол команды было у нас Ген, все равно с голоду не скопытились бы. Даже настоечка еще оставалась, и даже был рядом магазин, где можно было купить пивка по очень даже божеской цене (рублей 150 за 0.5 что ли). И даже любимой настоечки Командор формально не пил. Формально. На деле же, просто у Командора закончилось своё, и последние сутки он с нарочитым упреком вслух при всех талдычил, что «Рома не пьет». И ведь скромный, гад, нет бы сказать, в чем истинная причина, и проблема тут же была бы устранена, так нет же — до последнего ерепенился, дабы все были поживее с утра. Конечно же, в этот вечер я Командора победил. Победил буквально с последними каплями моей чудесной кедр-годжи-тутовицы)))))) На что Командор наконец при всех согласился, что «Роме можно».

С вечера Командор впервые всех в приказном порядке разогнал по палаткам часам к 10 — с утра подъем в 5 утра. И уже в 5.30 выход. Категорически, без опозданий. За 2 недели мы уже научились распознавать, когда ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надо рано встать (выйти, собраться), а когда Командор просто хорохорится. Пугало, правда, что дежурила в утра Галина с Лейсан, но благо, все было сделано вовремя и вкусно. Точней, еще с вечера оставили мы рис с тушенкой, как более нажористое, И оставалось его просто подогреть, но все равно — молодцы девчонки. Встали они свет, ни заря и всех накормили. Жаль, Лейсан тоже не пошла — довольно сильная, подготовленная девушка, стопудово одолела бы Авачу.

Первое, что показывает гид, при восхождении на Авачу — это местное кладбище: десяток тумб с указанием времени и причины смерти — своего рода предостороженность для авантюристов-искателей приключений. Сколь ни проста кажется Авача, но едва не ежегодно кто-то там, да погибает. Потому гора есть гора, как ни крути.

Кстати, буквально за пару дней до нашего подъема, где то на подступе к вершине, почти совершил свой последний подъем некий пожилой комикадзе — даже не знаю: по дороге ТУДА он исдох, или, на счастливой ноте возвращения назад, но суть проста — помер японец. Пожилой, как и все японцы в этих краях, живчик такой из страны восходящего солнца — вот решил залезть на Авачу, и помер Уж простите меня за неуместный сарказм. Зато КАК помер!!! Гордость нации, можно сказать
С первых же минут буквально «убил» сложный, едва ли не вертикальный подъем. Минут 40 по сырому еще от утренней росы сыпняку, когда ноги зависают по щиколотку в каменистом месиве, поясницу надрывно ломит от непривычных нагрузок, а ноги впереди идущего человека словно нарочно, оголяют мощные, сложные для удержания остроносые валуны. Это первый участок был как бы определяющим по степени подготовки человека. И даже мне, физически достаточно хорошо переносящему различные спуски-подъемы, поднявшись через полчаса на первую стоянку, казалось, что может лучше вернуться и отсидеться в лагере, или хотя бы отдохнуть лишние 5 минут — уж больно тяжко далась мне первая высота. НО Командор жестко сказал: если кто идет, то идет до конца. Вообще, при сложных восхождениях Командор всегда шел замыкающим, подталкивая, подгоняя вперед и приободряя отстающих.

А тем временем потихоньку начинало восходить солнце. Лишь тогда я понял тактику хитроумного идальго Сержа Камчатского — начни мы восхождение хоть на полчаса позже, и солнце гораздо сильнее ослепляло бы нам впереди лежащую вершину, и мерзкий, подмороженный еще с утра, сыпняк был бы еще более вязким и говноподобным, и хитрожопые японцы, что настигали нас в течение всего нашего похода, наверняка ухайдакали бы девственный еще с морозной ночи, наст. Хороший все же у нас был Командор. Продуманный)))

Поначалу шли со стандартным интервалом: 45–15, но уже после третьей остановки решили идти кто как может: каждый согласно своих личных возможностей. Было намечено место встречи, у самого начала снежного гребня — там мы меняли тактику подъема, перегруппировывались, устраивали перекус, а дальше все уже идут небольшими группами с небольшой удаленностью друг от друга.

Я шел с Настей, чуть позади нас были Вика со Стасом, впереди — Олег, Гена, Вадим, Юра; совсем впереди — Костя и кто-то там еще))) По мере подъема, Командор все более и более удалялся, видимый в основном по своему шесту и Любаве с Лизой рядом. Перекуры становились все более частыми и длинными, ноги все глубже увязали в стремительно тающей песчяно-каменистой породой под ногами. Хотелось идти быстрее вверх, но шаги становились какими-то тягучими, и сухость стягивала губы. Видимый издалека ярко-белый, ослепительной контрастирующий с бирюзой неба, снежник на деле оказывался серо-бурой смесью тающего снега и вулканических выкидышей в виде пепла. Командор сказал набрать воды из расчета минимум на 3–4 часа до следующего источника, так как льющееся в ручьях жидкое сусло никак нельзя было назвать нормальной питьевой водой. Становилось жарко, хотя, временами сильные порывы ветра можно сказать, сдували тебя с хрупких заснеженных троп. Стали попадаться подледные трещины — пока еще неглубокие, но вполне достаточные чтоб провалиться по пояс. Что, к сожалению, частенько случалось.

Впереди, будто бы в 10 минутах ходу, уже виднелись коричневые проталины жженой охрой теплого вулканического грунта — температура земли ближе к вершине повышается, так что на фумароле можно запросто ходить по теплой земле босиком))) Казалось, еще чуть-чуть, и снег закончится, еще рывок и нога наконец-то вступит на твердые испражнения лавовых пород. НО снег становился все более и более вязким, трещины все более глубокими, тропа, помеченная впереди идущими все менее заметна среди наветренных пепельных холмиков. Тропа здесь разветвлялась: видимо идущий впереди колонны Костя проложил ее в одном, месте, затем же либо снег осыпался до внутренней трещины, либо просто следом идущие не разглядели черт тропы, и полезли новым маршрутом — суть одна — мы на свой страх и риск пошли по левой тропе.

Прошло уже около четырех часов. Идти, конечно, было нудно, трудно, болели мышцы ног, так как абсолютно не было участков со спуском или относительно ровных. Можно даже сказать, что идти было адски. Но, во-первых — что подъем когда-нибудь закончится, и начнется плато, на котором ноги отдохнут и можно будет прибавить скорости, а во-вторых — как ни крути, ведь лучше гор могут быть только горы)))

Честно говоря, от последующих моментов до окончания снежного гребня осталось ощущение какого-то больного горячечного бреда. Как во сне, когда ты знаешь, что тебе надо бежать отсюда, но не знаешь, куда, и ноги не двигаются. Когда на обычные действия затрачивается втрое больше усилий, а время то растягивается, то бешено ускоряется, как на испорченной кинопленке.

И вот, наконец — оно, почти то самое счастье! Нет, пока еще не вершина, но уже окончание снегов. На часы давно уже перестал смотреть, но, вспоминая хронометраж впереди идущих, прикидываю, нам корячиться наверх не более 15–20 минут. Совсем ничтожное время. Сравнимо с предыдущими 4 часами восхождения. Как ни странно, ноги почти перестали гудеть, но зато появилась неприятная такая, пульсирующая боль в пояснице. Почему-то болели плечи, хотя шли мы налегке — у меня был кг. на 2–3 рюкзак и все.

Особенно сложно давались последние 20 метров. Для удобства туристов там протянуты веревочные перила, но из-за недопогоды — мы ж шли одной из первых команд, снег ЕЩЕ не сошел, но и земля ЕЩЕ не появилась — потоки тающего с вершины снега вымывают себе неглубокие желобки, которые сильно усложняют жизнь ногам. В результате идешь по еще одному из многочисленных видов камчатского говна. Идешь и ликуешь, ибо с каждым шагом все более и более приближаешься к заветной вершине символа Камчатского края — Авачи))) И вот, последние рывки, и, задыхаясь, ты наконец влезаешь на долгожданную вершину.

Все вокруг покрыто испарениями дымящейся в кратере фумаролы. Окрашенное в желто-зеленый цвет дно густо покрыто кипящими лужицами, выходами паровых струек, фонтанчиками мутной воды, крохотными грязевыми вулканчиками. Здесь можно увидеть своего рода миниатюрные модели всех типов вулканов, только сложены они не из лавы и туфов, а из глины, а вместо огня, дыма и вулканических бомб из них выделяются струйки пара, выбрасываются капельки горячей воды, а по склонам ползут потоки грязи. Вся площадка наполнена звуками. Только самые мелкие паровые струйки выбиваются бесшумно, а все остальные шипят, хлюпают, булькают, клокочут.

На вершине сделали длительный, где-то под час, привал. Под спуск надвигался туман. Это было очень красиво и холодно. Как будто белый полупрозрачный плащ летел, накрывая, и скрывал под собой плато. Хочу сказать, когда идешь вверх и торопишься, не замечаешь ничего вокруг, но на спуске вид сверху на красоты природы и пейзажи неожиданно удивляет. Спуститься прежней тропой оказалось совершенно невозможно: впереди уже маячил своим шестом Командор, и вслед за ним, под горячими лучами полуденного солнца, десятки ног в клочья раздербанивали нежный слой все еще живого наста. Ноги проваливались уже минимум по колено, хотя частенько и по пояс уходило тело в снежную трещину. Благо, на спуске дорога шла значительно быстрее: за 5 минут мы преодолели грунтовую шапку, а на спуск по ледовой корке ушло не более 30–40 минут.

С окончанием снежной шапки начали появляться первые японские группы — крупные, по 15–20 человек в группе, в основном пожилого возраста, не торопясь карабкались они в направлении вершины. Насколько ж все-таки отличаются наши стереотипы: наша группа вся молодая, 25–35 лет; японцы — от 60, хотя у них и в 80 те еще живчики))) Наши больше одеты в цвета хаки, камуфляж; японцы — сплошь яркие кислотные цвета, очень помогающие откопать человека, если вдруг попадет под лавину. У нас же цель — как можно меньше запачкаться)))))

Японцев было искренне жаль: мы, спускаясь, нахрен убили трассу для подъема. Но с другой стороны — если б не мы убили, то кто-нибудь точно убил бы её до нас, и тогда были бы проблемы уже у нашей группы.

Мы вышли на место, откуда уже был виден наш лагерь где-то к часу, и по всем расчетам спуск вниз никак не занял бы больше часа. Упросили Командора связаться с машиной и спросить возможно ли приехать пораньше — изначально мы договаривались на 6 часов, но было очевидно, что мы запросто успеем собраться к 3–4. И правда, в лагере мы были уже в 2, машина же за нами приезжала на пару часов раньше, к 4.

Как ликовала душа, пересекая границу уже породнившегося лагеря, каким огнем светились глаза на сияющих лицах моих добрых авачинцев-собратьев, как искренне радовался Командор, что на всю дорогу мы потратили чуть более 8 часов, хотя закладывали изначально 11–12. Какой восторг читался на измученных улыбках прибывающих к оживляющемуся лагерю комрадов. Победа! Мы сделали это! Оставалось поставить большую жирную точку в нашем походе, и я победоносно презентовал Командору последние глоточки божественной тутовицы)))

Это были 12 дней непрекращающегося, крутого, подчас физически почти непереносимого драйва и в тот момент, — момент апофеоза нашей невероятной экспедиции, хотелось видеть только хорошее, вспоминать исключительно положительные моменты, забыть те мелкие неприятности, что витали где-то далеко в небесах над головами нашей дружной компаний. Мы сделали это!!!

Еще перед выходом на Авачу, в последний день отдыха, мимо нашего лагеря проходили ребята — внешне, хоть и спортивного типа, но походу любители тяпнуть лишнего. Проходили, завистливо смотря на искры нашего теплого костра, на бурлящие в котелке супчики, глядя на наши счастливые улыбки, и, минуя костер, эта чисто мужская команда разродилась единственной фразой: — там тепло, жрачка, и бабы)))))

И правда, нам безумно повезло и с теплом, и с компанией, и, главное — с Командором. Вспоминаю его истошный дикий рык в мою сторону, когда обходя водопад, и, чуть было не рухнув в бурлящее месиво воды, я едва сбалансировал тяжелым рюкзаком в противоположную сторону и рухнул всеми частями тела в чернильно илистую, болотистой структуры с примесями глины, едва поддерживающую склизкие кустики вдоль обрыва, очередную говноподобную грязь.

— Рома, блять! — снова раздался громогласный рык Сереги — редкий случай, когда Командор матерился громко и в открытую -ты, ебаать, блять, ёпт, — в переводе на русский язык, это означало «выкинь бяку из рук». Просто, извазюкавшись по самый не балуйся, будучи, буквально, в говне по уши, полез я в ближайшие кустики говно это срочно оттирать, и все бы хорошо, но кустики-то оказались борщевиком, который в редких случаях может и до удушения довести, и до сильных ожогов, ну, и, как минимум, просто доставить массу неприятных ощущений, особенно в условиях, не предусматривающих активное медицинское вмешательство.

Да, много забавных случаев можно вспомнить… Наши дружные байки про медвежьи катышки, наши коварные планы захвата европейского рынка путем вывода термофиловой эссенции в ряд экспортируемых товаров, экспансия на французский и итальянский рынки с нашей евражковой настоечкой…

Это были однозначно самые памятные моменты в моей жизни. Никогда еще не встречал я в одном пространстве такого единства мыслей и намерений. Никогда не было еще в моем окружении настолько много целеустремленных, смелых, сильных людей, как наши боевые камчатские комрады. Скажу честно, я влюбился в этот край. Влюбился безоглядно, как глупенький турист-первопроходник, впервые вступивший на дикую землю. Эх, заманили))))))

И уже сейчас, сидя в пыльном офисе, с радостной ноткой грусти вспоминаю я те прекрасные моменты, те песни у костра, и вновь, и вновь хочется уноситься в те незабвенные дикие края, снова ходить по колено в Грязи, журить безобидного и вечно голодного Гену, есть ненавистные Галеты под тихое потрескивание Галиной трубки.
Прощай Камчатка! Да здравствует Камчатка!

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия